Он пошарил в карманах, достал несколько мятых сторублевок и одну пятидесятитысячную купюру — всю имеющуюся, на двоих, наличность. Не густо. Если на те же пресловутые баксы, то чуть больше десяти долларов.
— Спрячь пока, — посоветовал Михаил. — Кажется, шумит что-то.
Сева прислушался — точно, явственно раздавалось гудение автомобильного мотора. Минут через пять звук стал столь громким, что можно было с уверенностью сказать: грузовая машина идет со стороны противоположного берега озера; а еще минуты через две Михаил с помощником увидели и саму машину. Это был трудяга «Газ-66», неизменный транспорт военных и всякого бродячего люда: геологов, топографов, изыскателей. Машина шла ходко, — даром что дорога не ахти, колдобина на колдобине, и проложена по-над обрывом, — только пыль столбом. Лихие, должно быть, джигиты, местные водилы!
«Внедорожник» слегка притормозил перед поворотом. Сева сделал рукой классический жест — машина остановилась. Человек, сидящий рядом с водителем, представительный мужчина с аккуратной бородкой, приоткрыл дверцу.
— Вам куда?
Простой вопрос, но Севу поставил в тупик. Не отвечать же, что им нужно домой, в Соловейск. Помог шеф.
— Заблудились, вот. Нам бы в город.
— Туристы? — с явным сомнением в голосе, спросил бородач.
— Да…То есть… не совсем. Мы, в общем-то, археологи, — явно импровизируя, соврал Михаил. — Ездим, смотрим. Подбираем места для будущих раскопок.
Севе сделалось ужасно неловко — обман сейчас же раскроется! Ну, Миша! Только вчера, поди, выведал в Севиной голове, кто такие археологи, а уже примеряет чужую роль на себя. Влипнешь с ним в историю.
— Так вам в Душанбе, видимо, надо?
Сева лихорадочно соображал: «Душанбе… это… Киргизия? Нет. Туркмения, кажется… или Таджикистан? Точно! Там и горы, Памир, вроде бы, и другие… Ну, конечно! Фанские горы! Берг рассказывал…»
— Да, — ответил Михаил, совершенно спокойно.
— Вам в другую сторону, — объявил бородатый. — Только здесь попутку вы навряд ли поймаете.
Он повернулся к шоферу, негромко посовещался с ним. Опять выглянул из кабины.
— Ладно. Не бросать же вас тут. Поехали с нами, в лагерь. Переночуете, а завтра Хайруло, — качнул головой в сторону шофера, — в Пенджикент едет, может вас подбросить до развилки. Там наверняка будут попутные.
Михаил с Севой забрались в кузов. Автомобиль оказался старым, если не сказать, древним, и в весьма плачевном состоянии: брезентовый верх в нескольких местах продран и кое-как заштопан алюминиевой проволокой, металлический кузов во вмятинах, словно по нему долго и старательно молотили пудовой кувалдой. Натужный вой мотора сочетался со скрежетом и бренчанием, будто с горы катилась железная бочка, наполовину заполненная камнями. Поразительно, как машина вообще умудрялась двигаться, да еще так резво.
Дальше поехали не по дороге, а свернули на тропу, в направлении стрелки, указывающей путь к «хозяйству геолога Лабазнюка». Оказалось, тропинка представляла, в сущности, тоже дорогу, только качеством напоминающую наиболее труднопроходимые участки маршрута авторалли Париж — Дакар.
В кузове находились какие-то ящики, на поверку оказавшиеся тяжелыми и кое-как закрепленными: они подскакивали, когда машина наезжала на очередной ухаб, ударялись о железный пол кузова, издавая адский грохот. Михаил и Сева не рискнули на них садиться, ехали стоя, держась руками за каркас под тентом. Юрину, к тому же, пришлось согнуться в три погибели. Клубы пыли сразу же заполнили все свободное пространство, грозя путешественникам страшной смертью от удушья. К огромному их счастью, поездка продолжалась не более семи-восьми минут.
На Севу, когда он выбрался, наконец, из пыльного плена на волю, нельзя было, наверное, смотреть без смеха или слез: одежда его уже подвергшаяся суровым испытаниям в море юрского и болоте каменноугольного периодов, пропиталась еще и современной лессовой «пудрой». Сева долго кашлял и отплевывался, очищая носоглотку от въедливой грязи. Михаил, тот использовал, вероятно, хитрый магический прием, и выглядел куда как пристойнее. На официальную церемонию он так, разумеется, не дерзнул бы явиться, а сходить, скажем, в питерскую лавку за булкой — вполне.
Лагерь геологов состоял из пяти палаток: одной большой — «десятиместки», одной для четырех человек и трех маленьких — двухместных. Большая палатка, — выяснилось в дальнейшем, — служила одновременно кухней, складом и спальней повара.
— Вот мое хозяйство, — объявил бородач, указывая рукой на лагерь.
Сева только теперь рассмотрел, как следует, человека, к которому, нежданно-негаданно, попали в гости: чуть выше среднего роста, широкоплечий, в брезентовых штанах и клетчатой рубашке-ковбойке; что-то было в нем от джеклондоновских героев-золотоискателей. Сходство дополнял широкий кожаный ремень, оттянутый с правого бока тяжелой кобурой.