Проголодавшиеся гости поначалу активно заработали ложками, но доедали супчик уже с трудом, чтобы только не обидеть хозяев. Зато налегли на салат из помидоров. Не обошлось без выпивки. Шофер Хайруло принес из кабины своего «вездехода» рюкзак Лабазнюка, откуда тот извлекал, по мере опорожнения, пластиковые бутылки с «русской водкой», изготовленной, если верить этикетке, в г. Урумчи Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая.
— Такую вот отраву пьем, — разливая жидкость по кружкам, посетовал геолог. — А лучшей здесь не найдете. Дожили, в душу-мать! Из Китая водку возим!!
Подозрительное пойло имело вкус ацетона, разбавленного серной кислотой. Так показалось непривычному к «паленой» водке Юрину. Но в голову ударило моментально. Впрочем, хмель так же быстро выветрился по окончании застолья. Осталась лишь тяжесть в мозгах и мерзкий привкус во рту.
Геологи сначала всё расспрашивали гостей о жизни в России: «как», «кто», «где», «почем» и «сколько». Постепенно перешли на политику. Досталось и Горбачеву с Ельциным и Гайдару с Черномырдиным. Потом начались разговоры «обо всем на свете».
Михаил с Лабазнюком затеяли околонаучный спор относительно происхождения нефти. Оба оказались сторонниками «органической теории» (как известно, существуют также гипотезы неорганического генезиса «жидкого золота»), но понимали данный процесс каждый по-своему.
— Ну, это же очевидно! — доказывал Михаил. — Заражение, размножение бактерий, превращение одного вещества в другое, избыточное давление…
— Нет никаких бактерий в нефти! — возражал геолог. — Мы бы давно так её и получали: запускали в цистерны с каменным углем бактерии, и открывали крантик. Однако, увы…
— Почему «увы»? — спорил волшебник. — У меня дома есть выписка из манускрипта одного алхимика, что именно так он и получил «масло земли» — нефть!
— Ох уж мне эти алхимики. Вас послушать, так в земных недрах и каверны с этиловым спиртом прячутся. Дрожжевые грибки, нагрев от магмы, перегонка… Только нет в земле ни водки, ни спирта.
— Как это «нет»? В Земле-матушке всё есть. Вы просто искать не умеете. Геологи… Вот, Александр Македонский — умел.
Лабазнюк оторвал взгляд от кружки с остатками продукции земных недр (согласно воззрениям Солнцева) и посмотрел, внимательно, в глаза собеседника.
— Македонский? Нашел в Земле спирт? Ха-ха-ха!
Михаил тоже засмеялся: шутка, мол. Геолог задумался о чем-то.
— У меня предложение. Давайте смотаемся втроем на Искандер-куль. Сейчас полнолуние. В такие ночи, рассказывают, из озера выходит призрачный конь.
— Буцефал? — оживился Сева. Он давно уже скучал, слушая речи подвыпивших мыслителей. — А конь на нас не кинется?
— Как знать, ха-ха, — хохотнул Лабазнюк. — На всякий случай, для страховки, надо бы ослицу с собой прихватить. Ну, что, идем?
Странным показалось Всеволоду предложение геолога. Но как откажешься? Сами же говорили, что пришли сюда на озеро поглядеть. Михаил не возражал, наоборот, обрадовался возможности в полной мере насладиться вечерней прохладой, совершить, так сказать, моцион.
Сказано — сделано. Лабазнюк с Михаилом и, чуть отстав, Сева направились к легендарному водоему, носящему имя величайшего из героев Древнего мира, и унаследовавшего частичку его славы.
— Вы не представляете даже, на сколько популярен среди местного населения Македонский, — гулко звучал, отражаясь от скал голос Лабазнюка. — Казалось бы, захватчик, поработитель, а для них он… что для русских Илья Муромец… Или нет, скорее, Иван Грозный — великий и ужасный!
— Ничего удивительного, — отвечал Солнцев. — Сознание, что твоих предков победил герой, более лестно, нежели, если бы это был какой-то ничтожный царек. Вот и у нас преувеличивают мощь воинств Чингисхана и Батыя…
Беседа продолжалась еще некоторое время, но скоро прервалась — очень не просто вести разговоры, пробираясь в темноте среди валунов и колючек. В лунном свете эти чертоломные места выглядели совсем уж неприветливо, даже жутковато.
К озеру вышли чуть в стороне от ущелья, по которому Михаил и Сева спускались днем. Желтое пятно луны отражалось в серебристо-черном зеркале. Тени от скал чуть подрагивали на водной поверхности. Сейчас — не то, что днем — тихо и таинственно вокруг, словно в усыпальнице фараона. Казалось — ничего тут не изменилось за двадцать три столетия: в те же воды смотрел Александр, мечтая дойти до пределов Мира, луна так же серебрила зеркальную гладь, эти же скалы отражались в ней…