— Ах да, дело… — Он вздохнул и поболтал в стакане остатками виски. — Я и забыл, что ты приехала по делу. Ну что ж, спасибо, что напомнила мне об этом. Теперь я вижу, что мои признания для тебя ничего не значат, что главное для тебя — это дело. А я-то, дурак, размечтался, вообразил, что ты приехала, чтобы повидать меня. Выходит, сердце меня опять обмануло. Что ж, мне не привыкать… Но я не могу понять одного, Элен: как получилось, что твоя компания оказалась замешанной в эту аферу? Я не верю, что это простое совпадение, нет, тут явно виден чей-то тонкий расчет. Ты умная женщина, Элен, признайся, что это ты все подстроила.
Наконец-то он дошел до самого главного. Она знала, что этот вопрос вертелся у него на языке с самого начала. Но она не собиралась сразу раскрывать перед ним свои карты.
— Да, ты прав, — сказала она. — Я давно следила за твоими делами, Нед, и когда услышала, что ты попал в беду, — а я как раз подумывала о вложении капитала, — то решила…
— Ты решила мне помочь, — радостно подхватил он, но тут же осекся и с сомнением покачал головой. — Нет, это слишком невероятно. Я, конечно, знаю, что ты очень привязана к этим местам, да и я когда-то был тебе не совсем безразличен, но ведь ты сама говорила, что у тебя очень опытные консультанты. Они, разумеется, не позволили бы тебе примешивать эмоции к серьезным финансовым делам, а ты слишком умна, чтобы им противоречить. Нет, Элен, я чувствую, что у тебя были еще какие-то причины. Умоляю, не мучь меня, объясни, что заставило тебя вернуться и протянуть старому другу руку помощи?
— Ты считаешь, что я тебе помогла, Нед?
— А как же! — Он даже всплеснул руками от волнения. — Ты не просто помогла мне, Элен, ты, можно сказать, вытащила меня из петли. Когда в прошлом году твоя компания согласилась принять в заклад это поместье, я готов был плясать от радости. Это был мой последний шанс. Куда бы я ни обращался, все шарахались от меня как от зачумленного. Даже миссис Калверт — как ни тяжело мне говорить такое о собственной жене, — даже она не захотела мне помочь; впрочем, она так и не научилась разбираться в хлопке. А эти мои бывшие приятели, эти надутые господа-банкиры — люди, которые были мне стольким обязаны, которых я не раз выручал из беды, — чем они отплатили мне за мою доброту? Они отвернулись от меня, Элен, отвернулись, все, как один. Они предали меня, да-да, предали, только так и можно назвать их поступок. — Он подался вперед, кипя от негодования. — Ни один из них даже не захотел со мной разговаривать. Я пытался объяснить им, что еще не все потеряно, что эта земля еще может принести такой доход, какой им и не снился, что нужно только немного подождать — год, от силы полтора — и все обязательно наладится. Если бы мне удалось получить отсрочку, крохотную, чисто символическую отсрочку… — Он замолчал и быстро взглянул на нее. — Ты уже однажды помогла мне, Элен. Я никогда этого не забуду. Это был поистине христианский поступок. Ты пробудила меня к жизни, ты дала мне надежду, так не отнимай ее снова. Помоги мне еще раз, Элен, доведи доброе дело до конца.
— Я тебя поняла, Нед, — медленно проговорила Элен. Она подняла портфель, который принесла с собой, и достала из него большой плотный конверт. Нед Калверт пристально следил за ней. Лицо его покрылось испариной. Он вытащил большой белый платок и аккуратно промокнул лоб.
— Что же ты не пьешь, Элен? Давай я налью тебе еще. — Он торопливо привстал и схватил со стола ее бокал. Элен заметила, что его сильные загорелые руки дрожат мелкой дрожью. — Послушай, что это мы все о делах да о делах? Неужели у нас нет других тем для разговора? Поверишь ли, Элен, я до сих пор не могу прийти в себя… — Он чуть ли не бегом кинулся к бару. — Твой приезд, твое участие в моей судьбе — все это похоже на сон. Ты должна дать мне время, Элен. Я хочу объяснить тебе все подробно, хочу растолковать каждую деталь, каждую цифру. Я знаю, у многих женщин цифры вызывают скуку, но ты не такая, Элен, ты умная, я уверен, что ты поймешь все с полуслова. Да, я не успел заплатить по закладным, ну и что? Это вовсе не означает, что я разорен. Речь идет всего лишь о временной некредитоспособности. Надеюсь, тебе понятен этот термин? Небольшая нехватка наличных, в конце концов, такое может случиться с каждым. Если бы я получил небольшую ссуду и совсем маленькую, крохотную отсрочку, я очень быстро сумел бы встать на ноги. Я уверен, что в этом году будет небывалый урожай хлопка… Тебе снова содовую? Или, может, на этот раз чего-то покрепче?
— Нет, спасибо. — Она помолчала и спокойно добавила: — Я никогда не пью во время деловых переговоров.
Он замер, не донеся стакан до рта. Потом быстро взглянул на нее и неестественно рассмеялся.
— Боже, какой убийственный ответ! И какое поразительное хладнокровие. Впрочем, характер у тебя всегда был сильный, даже в детстве. Помнишь, как я называл тебя? Моя маленькая девочка. — Он покачал головой. — Ты даже не догадываешься, Элен, как много ты значила для меня. Я был к тебе по-настоящему привязан. В глубине души я всегда считал тебя своим ребенком, своей маленькой, любимой дочкой…
Это был уже явный перебор, и он сам это почувствовал. Его слащавые признания совершенно не вязались с теми событиями, которые хорошо были памятны им обоим.
— По-настоящему я понял это только сейчас, — проговорил он торопливо, словно оправдываясь. — Согласен, некоторые мои поступки выглядят не совсем по-отечески, возможно, я вносил в наши отношения слишком много страсти, но в целом, повторяю, я относился к тебе как отец, Элен, как добрый, любящий отец.
Он отвернулся — это было уже чересчур даже для него. Элен подождала, пока он возьмет в руки бутылку бурбона, и проговорила холодным и спокойным тоном:
— Значит, ко мне ты относился по-отечески? Прекрасно. А как ты относился к моей матери?
— Что такое? — Он вздрогнул от неожиданности и замер с бутылкой в руке.
— Я спрашиваю, какие чувства ты испытывал к моей матери, Нед?
— Не понимаю. При чем тут твоя мать?
— Хорошо, я тебе объясню. Помнишь, однажды я брала у тебя шестьдесят долларов? Я брала их для нее. Она была беременна, Нед, и хотела сделать аборт. Она ждала ребенка от тебя. К сожалению, я слишком поздно узнала, зачем ей были нужны эти деньги. Операция прошла неудачно, и через несколько дней она умерла. Умерла, потому что не хотела рожать этого ребенка. Твоего ребенка. Вот так. Что ты теперь скажешь, Нед?
Калверт молчал, тупо глядя на бутылку, из которой продолжало литься виски. Потом машинально поставил бутылку на стол и медленно повернулся к Элен. Краска сбежала с его лица. Он растерянно смотрел на нее, как будто никак не мог понять того, что она сказала. Рука его непроизвольно сжималась и разжималась.
— Моего ребенка? — переспросил он. — Да.
— Но этого не может быть.
— Для того, чтобы сделать аборт, ей пришлось поехать в Монтгомери. Врач, очевидно, не захотел с ней возиться, когда увидел, что она привезла всего шестьдесят долларов. Если бы я взяла у тебя больше, все могло бы кончиться иначе.
— Это ложь! — Губы его злобно искривились, голос сорвался на визгливый крик. — Грязная, бессовестная ложь!
Он шагнул к ней, угрожающе сжав кулаки. Элен отвернулась к окну. Ей было противно смотреть в это уродливое, искаженное яростью лицо.
— Нелепо, правда? Ребенок, которого, как ты уверяешь, тебе всегда хотелось иметь. Может быть, это был даже мальчик… Будущий наследник твоего поместья. Правда, если бы твоя жена узнала о нем, она бросила бы тебя гораздо раньше и ты уже тогда лишился бы ее денег…
— Прекрати! Прекрати сейчас же! — Он снова двинулся к ней, побагровев от ярости. — В том, что ты говоришь, нет ни слова правды. Кто рассказал тебе этот бред?
— Моя мать.
— Твоя мать была сумасшедшей. Я всегда говорил, что у нее голова не в порядке. Господи, и это после всего, что мы с миссис Калверт для нее сделали. Какая неблагодарность! Да я до нее даже пальцем не дотрагивался. Элен, послушай, ты ведь помнишь, какая она была. Она всегда любила пофантазировать. Неужели ты поверила ее бредням? Бог мой, ведь это…