— Дима, чего ты хочешь?
— Только искренности.
— Я с тобой совершенно искренна.
— Это неправда. Ты не искренна. Я вижу.
— За что ты меня мучаешь?
— Извини, я не хочу тебя даже обидеть. Но я перестал верить тебе, черт возьми! Я вижу, что ты скрываешь от меня что-то. Разве не так? Ну, скажи, разве не так?
Он едва ли не в ярости тряхнул ее за плечи. Он глядел ей в глаза, но она отводила взгляд, стыдясь собственных слез.
— Люба! Ну, погляди на меня! Может, я не прав? Говори же! Прав я или нет?
— Не кричи на меня! — блеснула она глазами, но не слезным, а другим, совсем другим блеском. — Кто я тебе? Ты тоже не всегда говоришь все, но я ведь не лезу к тебе с кулаками.
Медведев сдавленно произнес:
— Тоже не все?.. Значит, ты… ты и впрямь не откровенна со мной.
— Чего ты ловишь меня на слове? — с еще большей злостью воскликнула Люба. — Да! Я не все тебе рассказываю! Ты доволен теперь?
Она хлопнула дверью и заперлась в ванной. Никогда еще он не видел ее такой, он даже не допускал, что она может такой быть. Но мысль о том, что она что-то скрывает, была еще мучительнее.
Люба появилась вся в слезах, и ему снова стало жалко ее.
— Прости, Люба! Я не в себе…
Она стояла, отвернувшись к окну и всхлипывая.
— Извини, — повторил он.
«Все-таки, смотрела ли ты в Париже эту мерзость?» — вновь возник и по-змеиному шевельнулся этот вопрос. Но Медведев придушил этого гаденыша силой своей незаурядной воли. Он смотрел на нее, стараясь понять тайну женского поведения. И ему почему-то становилось досадно, что разговор завершился так просто и так банально. Еще он боялся сам себя, не хотел признаться, что все дело в этих гнусных фильмах. Сама мысль о том, что дело именно в этом, представлялась ему бесконечно низкой, отвратительной, оскорбляющей его и ее.
— Хорошо! — он вскочил с кресла, обнял ее, чмокнул в висок и по-всегдашнему замычал, подражая Шаляпину. — Едем в Пахру.
В ту же минуту позвонила Зинаида Витальевна. Она ледяным голосом попросила к телефону Любу. Оказалось, что они с Верой уже собрались в Москву автобусом. Следующий звонок был от Бриша, затем позвонил Грузь. Этот слезно просил разрешить поухаживать за «Аксюткой» в свои выходные дни.
— Нет. Не разрешаю, — сказал Медведев. — Ей хватит и пяти дней в неделю. Читай лучше газету. Ты ведь любишь «Литературку»? Причащает и исповедует. Организует службу знакомств, пропагандирует культурное питие. Уникальнейший орган, не правда ли?
Грузь поздравил с очередным праздником и положил трубку.
Жизнь как будто снова наладилась. Надолго ли? Медведев чувствовал, что его в чем-то обманывают.
Опять зазвонил телефон.
— Люба, возьми, пожалуйста, трубку! Это тебе!..
Он был убежден, что звонила Наталья. И не ошибся. Выходит, он и впрямь научился угадывать будущее… Хотя и самое ближайшее, но все-таки будущее. И сейчас, когда Люба, прибежавшая из кухни, болтала с Натальей, тягостная, может быть, непосильная тяжесть ближнего будущего ясно обозначилась для него. «Она просто мне неверна, — четко и отстраненно подумал Медведев. — Это было уже, или будет, какая разница?»
Нереализованная возможность женской неверности была, по его мнению, равносильна самой неверности.
Атмосфера неискренности сгущалась с каждым прожитым днем. Однажды он приехал домой без предупреждения. Любы не было. Зато была теща, и в квартире полновластно распоряжалась Наталья.
— Он не хочет, чтобы Люба работала! — громко жаловалась теща Наталье.
— Ретроград! Извините, Зинаида Витальевна, я подслушал. — Медведев бросил плащ на сундук в прихожей. — Где Люба?
— Почему вы на меня кричите? Дима, я старая женщина…
— Ну, полноте, какая же вы старая? — Медведев сказал это вполне благожелательно и вполне искренне. Но ей показалось, что он издевается:
— Вы тоже доживете до моих лет!
— Зинаида Витальевна…
— Да, Дмитрий Андреевич.
— Где Люба?
— Вам лучше знать, где. Вы ей муж.
Наталья принесла с кухни тарелку с пирожками:
— Дима, она ушла показаться врачу. Ей рекомендуют лечь в больницу. Да ты не бойся! Это всего лишь аппендикс. В легкой форме…
Медведев с минуту соображал. Вдруг он начал белеть.
— Аппендикс? Но у нее уже был аппендикс! И тоже в легкой форме.
— Да? — глаза Натальи смеялись.
— Я вам покажу аппендикс! — Он вскочил и угрожающе подошел к Наталье. — Я прошу, прошу никогда больше не приходить сюда! Вам ясно, Наташа?
— Ты что, спятил? Прими валерьянки.
— Вон! — закричал он вне себя.
Наталья поспешно схватила плащ, сумку и выскочила за дверь.