— А дальше?
— Дальше он ничего не рассказывает. Шофер говорит, что видел, как в воздухе летели голые трупы. Людей будто бы рвало на части. Дома, крыши, машины летели вместе с покойниками.
После зловещей и долгой паузы Иванов спросил:
— Он что, лежал все эти дни?
— Лежит, если уложишь. Сидит, если усадишь. И молчит. Как будто вспоминает что-то. Может, он действительно вспоминает?
— Какой ужас, — сказала Валя.
— В мире есть вещи, которые надо немедленно забывать! — жестко сказал Иванов. — Иначе человеку нечего тут делать.
— Что ж… — Медведев поднял бокал с рислингом. — Выпьем в честь… забывчивости. Или за ликвидацию последствий? Валя, я бы не отказался от парочки чебуреков. Хоть это и не русское блюдо.
— Пока ты не расскажешь об одном деле, ты ничего не получишь, — сказал Иванов. — Валя и Света, бегите ближе. Мы узнаем, что сказал Бриш, когда Люба пошла провожать Медведева!
— Что ты мелешь, дурак? — разозлилась сестра нарколога.
— Он совсем пьян! — хором воскликнули обе покрасневшие женщины. Они набросились на Иванова чуть ли не с кулаками…
— Дамочки! Тише. — Зуев, едва сдерживая смех, звенел вилкой о свой пустой хрустальный бокал. Иванов по-дурацки втягивал голову в плечи. Медведев хохотал от всей души:
— А чего ж не сказать? Скажу.
— Я ничего не хочу слушать! — сказала Валя и выбежала. За ней так же демонстративно последовала Светлана.
— Ну вот, — удрученно сказал Иванов.
— Издержки эмансипации, — добавил Зуев.
— Жена да убоится мужа? Так? — послышалось из коридора.
Медведев крякнул и пошел успокаивать дам. Он не скоро привел их обратно.
— Они говорят, что вы домостроевцы.
Зуев возражал:
— Я, например, строю модели, а не дома.
— Значит, ты судостроевец? — Медведев подал Вале пустую тарелку. — Валя, салат королевский…
— Это не наша заслуга, — сказала Светлана. — Это Наталья.
— А где Наталья? — спохватился Медведев.
— Она по-прежнему тебя боится, — сказал Зуев. — Когда ты приезжаешь, она прячется в сарайку.
Небольшая стычка, спровоцированная наркологом, еще больше сплотила дружескую компанию. Еды не хватило. Светлане пришлось жарить яичницу с колбасой, делать новый салат. Одновременно она рассказала, как сидела вчера в президиуме собрания:
— Я просто не знала, куда глядеть! Будто на выставке.
— Слушай, а кто придумал президиум? — спросил Иванов Медведева. — Якобинцы, что ли?
— Не знаю, братец. Знаю, что это гениальное изобретение. Все нобелевские лауреаты не стоят мизинца этого изобретателя. Наверное, это был не простой смертный…
Разговор зашел о притворстве, об игре и неискренности. Иванов обозвал артистами женщин, а Медведев доказывал, что притворщиков больше среди мужчин, что работа, особенно руководящая, — это та же сцена.
— Все придумано. Не зря говорят про артистов: «Он живет на сцене».
— Значит, и все человечество — это театральный ансамбль, — сказал нарколог, — только живет не на сцене, а на земле. Оно играет, а Бог то ли зритель, то ли главреж. Иначе зачем столько войн и религий?
— Ну, религий, пожалуй, не так уж и много, — заметил Медведев. — И суть их одна и та же.
— Одна? Нет, извини. Ислам, например, если не обязывает, то разрешает убивать иноверцев. Я уж не толкую об иудаизме…
— Ой, давно ли он начал думать о Боге? — Валя толкнула локтем Светлану.
Иванов спокойно поглядел на сестру и жену. Он продолжал:
— Не знаю, как насчет бога, а дьявол есть, это уж точно. Я ощущаю его везде и всегда. Существует могучая, целеустремленная, злая и тайная сила, ты что, не знал? И мало кто сознательно выступает против нее…
— Ерунда! — вспылил Медведев. — Персонификация дьявола на пользу только самому дьяволу. Вспомни гоголевского Хому! Он погиб, потому что струсил и поверил во зло. Нечисть тогда только сильна, когда перестают ее игнорировать.
— Иными словами, мы ее сами создаем, так, что ли? — насмешливо заметил нарколог.
— Может, и так. Зло бессильно, пока не воплощено. А можно ли воплотиться тайно от всех?
— Я не сказал, что от всех… А воплотиться очень даже легко.
— Во что?
— Да во все! В эпидемию гриппа хотя бы. Или в бомбу Теллера. В войну между Ираном и Ираком, в эту вот штуку, наконец. — Иванов постучал по бутылке вилкой. — Ты знаешь, сколько у нас дебилов рождается?
Медведев для всех неожиданно согласился:
— Ты прав, я сдаюсь! Теллер, когда придумал водородную бомбу, сказал, потирая руки: «Только Господь Бог может сделать лучше». Каков жук, а? Как будто Бог тем только и занят, что делает бомбы. Дьявольщина — это прежде всего демагогия, а демагогия — дьявольщина. На Западе дьявол использует в своих целях деньги, у нас — бюрократию…