— Так стоп! — успокоил Макс. Он встал с места и подошёл к ним по ближе.
— Если вы сейчас ответите честно, мы с вашей мамой не будем вас наказывать.
— Но мы не виноваты! — нахмурившись произнес Давид, упрямо поджав губы в тонкую нитку.
— Мы и не говорим что вы виноваты, просто ответьте на вопросы, договорились? — спросила я, положив руки на талию.
— Ладно…
— Ну спрашивайте.
— Как и зачем вы избили физрука?
— Вообще-то… — и понеслось. Они говорили так быстро, все время перебивая друг друга, что было ничего не понятно. В добавок, они смахивали руками, показывая реакции жестами.
— Стоп! — остановил их Макс, и тихо застонал, закрывая лицо ладонями.
— Господи! Пожалуйста, рассказывайте по порядку, хорошо? И один из вас.
Они оба затихли, и посмотрели на друг друга и отвернулись, тихо перешептываясь.
— Су — ли — фа!
— Су — ли — фа!
— Су — ли — фа!
— Хорошо, ты будешь рассказывать, — тускло сказал Даниил. Они оба повернулись к нам, и первым начал Давид.
— Мы с Даниилом увидели как возле школы, какие-то мальчики мучают кошку. Вы же сами учили нас не обижать животных, вот и мы хотели спасти кошку, но один из них толкнул меня, и началась драка. А Валерий Стоянов — наш физрук, хотел учинить драку и мы случайно попали ему в глаз кулаком.
— И что из вас это сделал? — спросила я, сощурившись.
— Он!
— Он!
— Ясно… А что с учительницей английского?
— Ну… — замелялся Давид, и вопросительным взглядом посмотрел на Даниила.
— Мы всего лишь хотели ей помочь.
— Помочь… — повторил их слова Макс. — Помочь так, чтоб сразу отправить на тот свет?
— Да нет же! — упрямо заявляет Давид, тихонько стукнув Даниила за плечо.
— Марина Михайловна, всегда нас путала, и сказала что мы должны носить таблички, чтобы не перепутать нас. Вот и мы чтоб ей помочь, пришли на ее урок большими табличками, — объяснил ситуацию Даниил.
— Но кажется, ей это не понравилось… — вполголоса добавил Давид. — Она приказала нам снять таблички, но мы не послушались…
— Так почему вы просто не сняли таблички?
— Зачем? Мы же ей помогали! Вот и не снимали, чтоб ей не было трудно.
— Вот как… — тихо сказал Макс, и посмотрела на меня, приподнимая одну бровь, «мол, что будем делать»
Ну не будем же мы их наказывать, за то что они хотели защитить котенка, и помочь учительнице. Тем более, мы обещали не наказывать, если они ответят на вопросы.
— Ладно… — сказала я. — Идите уже играть свои приставки.
Они оба моментально оживились и радостно улыбаясь, побежали в свою комнату.
— Иди ко мне.
Макс протягивает руку, и с улыбкой на губах, протягиваю ему свою. Он хватает меня за руку, и через секунду, я отказываюсь на его колени.
— Устала? — шепчет он. Наши лица находятся от друг друга несколько миллиметров, стоит чуть наклонился к нему, и получить свою порцию поцелуя.
— Ладно я, как ты? Ты же вроде хотел встретиться с поставщиками… — спросила я, шепча ему прямо в губы.
— Завтра. Все завтра… — он наконец наклоняется и целует прямо в губы.
Интересно, настанет ли день, когда я не буду чувствовать как в животе прыгают единороги с мармеладными ножками, каждый раз когда он меня целует? Я уверенна что никогда!
— Я дома! — голос Кристины, заставляет нас оторваться от друг друга.
Я быстро спрыгиваю с колен Макса, и неловко кашлянула.
Макс встаёт с места как ни в чем не бывало, и выходит из кухни, не забыв шлёпнуть меня за ягодицы.
— Краснеешь, будто тебя поймали поличному, — шепнул он выходя, в ответ я закатила глаза.
Макс.
— Пап, у меня к тебе есть важный вопрос.
Господи, надеюсь не о том как появляются дети?
— Кхе-кхе… И какой? — осторожно спросил я, подготавливаясь отвечать на его вопросы.
Как я буду объяснять одиннадцатилетнему мальчишке, откуда появляются дети. Не думаю, что его можно обмануть аистом или капустой.
— У меня вопрос, и ты должен ответить на него как мужик мужику, — сказал Давид, заставляя нервничать ещё больше.
Господи, кареглазка моя, ты где? Спаси!
— Я весь во внимании, — сказал я, проводя пальцем по ободку кружки, пытаясь принять спокойный вид.
— В параллельном классе, учится одна девочка…Так вот… Она как бы мне нравится, но я…не то что боюсь, просто я начинаю вести себя как идиот и всегда получается так, что она называет меня идиотом и даёт по башке, — признался он, чуть краснея. Наверно, мой облегчённый вздох слышал сам Саваоф.
Надо же, не всем парням удается признать, что получают юлей от девочки.
— А ты пытался сделать ей комплименты?
— Да, и не раз.
— Тоже пинок?
— Ага… — он тускло ответила, трепая себя за волосы.
— Так…дай подумать, — я поджал губы, и задумчиво потёр кончик носа. — Давид, я скажу тебе то что когда-то сказал твой дед мне когда-то, — глаза Давида загорелись, и он внимательно посмотрел на меня. — Все девушки любят ушами и не только. Всегда, запомни, всегда, слышишь, всегда важны твои поступки. Если ты хочешь завоевать ее сердце, сперва завоюй ее доверие.
— И каким образом?
— Ну учитывая ваш возраст…Защищай ее от других идиотов, не показывай свою трусость перед ней. Помогай ее, например: помоги ей донести рюкзак, или когда споткнется, помоги ей встать. Во общем, покажи что ты джентльмен.
— А ещё, не заставляй ее плакать — никогда! — сказал третий голос. Арина улыбаясь выходит из угла, поправляя очки, которых не существует у кончика носа.
— Спасибо! — благодарно крикнул Давид. Он ловко закинув рюкзак, и побежал за братом.
— Да-а… Ради этого стоило жить, — произнес я, допивая свой уже остывший чай.
Арина запускает руки в мои волосы и тянет их, заставляя меня откинуться назад, и быстро целует в губы.
— Ну нет уже! Ты так легко от меня сегодня не отделаешься, — я успеваю схватить ее за талию, и протягиваю к себе.
Эту женщину я видел в разных состоянии. Когда она была в ярости, в истерике или же радостная, возбуждённая. В любом. Даже проходя годы, эта женщина заставляя поверить меня в это то, что я не мог бы поверить без нее. С каждым годом она удивляя меня, заставляя меня влюбляться в нее все сильнее и сильнее, даже когда я думал, что сильнее уже не куда.
«Мы порой забываем, что женщина, при всей своей вредности, очень хрупкое существо. И единственный путь к сердцу женщины — это нежность. Когда женщина чувствует, что она любима, она способна на всё. Только любовью, только лаской можно достучаться до её сердца. Когда она чувствует, что любима, у неё открыты уши, открыто сердце, она с удовольствием будет делать то, что пять минут назад отказывалась делать.
Какая основная женская претензия? Не непробитый гвоздь, не разбросанные носки. «Ты меня не любишь!» — вот главная проблема. Она должна чувствовать, что любима, — вот что надо хранить, созидать, а остальное просто приложится»
[Николай Могильный]
— Пап, мам, — смущённо улыбаясь, произнесла Кристина, держа с руках огромную коробку. — Сегодня — ваше годовщина, и мы с ребятами, — она взглядом указывает на Даниила и на Давида, которые стояли рядом м ней. — Хотели бы вручить вам этот скромный подарочек.
Она кладет коробку на стол, и в ожидании сжимает ладони. Мы с Максом переглядываемся, вопросительно приподнимая одну бровь.
— Ну же, открывайте! — теряя терпение, кричат близнецы.
— Давай, кареглазка, — тихонько толкнув меня за плечо, говорит Макс.
Я делаю шаг вперёд, и открываю коробку, задержав дыхание.
— Конфетная фея? — удивилась я, видя в коробке фею в хрустальном шаре, которая была усыпана разными конфетами.
Я подняла голову, и вежливой улыбкой приподняла бровь. В ответ она посмотрела на нас с Максом, и игриво вздернула бровью.
— О нет… — вырвалось у меня.
— О да… — шепнул Макс, обнимая меня за талию.