— Дача! — наконец нарушила тишину Янатаха. — Дача — очень удобное место.
— Да, это вполне приличная версия, — согласился с ней Мамочка. — А что, у родителей Лени есть дача?
— Дачи нет, — ответила Ирка. — По крайней мере, полгода назад не было.
— Почему ты так решила?
— Знаешь? — спросила Янатаха.
— Мы полгода назад хотели на Новый год сабантуй сделать. Ну и как раз перебирали, у кого дача на зиму законсервирована. Так вот Леня Запорожец сказал, что дачи у него нет. Не думаю, что он сам бы в этом признался, если бы его не расспрашивали. Уж больно он любит хвастать всякими своими и не своими вещами.
— Жаль-жаль, — побарабанил пальцами по столу Мамочка. — Значит, нужно думать дальше.
В комнате опять стало тихо. Минуты текли одна за другой — мы молчали. Наружу выползли звуки, которых обычно не замечаешь. Где-то этажом выше включили телевизор, слева на полную катушку завелся магнитофон, застучала труба водопровода, когда кто-то резко, на все обороты, открыл кран, хлопнула дверь подъезда.
— А вот есть ли дача у Олега Щеглова, — невидящими глазами глядя в стену, тихим голосом обронила Ирка, — я не знаю.
— Нужно выяснить, — решил Мамочка и посмотрел на часы. — Так, девчонки, на сегодня нужно закругляться — уже почти десять часов. Давайте разлетаться по домам, встречаемся завтра в девять утра здесь, у Иры. В школе, дома у кого-нибудь осложнения будут?
Мы покачали головами. Да и какие это осложнения — выволочка от родителей — на фоне того, что происходило у Ирки.
— Если вдруг кому-то в голову придет еще какая-нибудь идея и нужно будет посоветоваться со мной — звоните мне, не стесняйтесь, я возьму телефон к себе в комнату.
Мамочка проводил Наташку, а потом меня до подъезда и растворился в сгущающейся темноте московского вечера. И что бы мы делали без этого парня!
Глава XVII
ЯHATAXA
Заснула я поздно из-за того, что никак не могла отделаться от мысли: а не идем ли мы снова по ложному следу? Каким бы Леня Запорожец ни был дураком, но это надо умудриться спрятать похищенного ребенка на даче своего приятеля. С другой стороны, он явно не рассчитывал, что дело с выкупом будет тянуться так долго. Наверное, ему нужен был день — максимум два, а теперь он сам загнал себя в ловушку. А может быть, все-таки мы ошибаемся, и Запорожец прячет мальчишку в очередном подвале?
Думая обо всем этом, я переворачивалась с боку на бок, начала считать, чтобы побыстрее заснуть, но дошла до трехсот пятидесяти и сбилась. Потом согласно методу, который мне как-то посоветовал папа, пыталась представить себе баранов, которые один за другим прыгают через изгородь.
Бараны в моем воображении получились замечательные. Все как на подбор кудрявые, расчесанные, словно только что из косметического салона "Чародейка". И прыгали они здорово, будто на пружинах. Их я насчитала штук пятьсот, но сон все никак ко мне не приходил.
Я вертелась на постели, как угорь, взбивала подушку то так, то эдак, переворачивала ее холодной стороной наружу, пыталась устроиться сначала на спине, потом на животе, но мысли по-прежнему скакали то вокруг Запорожца, то вокруг Ирки, то вокруг Мамочки, то вокруг Игорька и не давали мне забыться. Уже совсем отчаявшись, я решила, что мне сегодня не спать, зажгла свет и достала с полки наугад один из любовных романов. Через час глаза мои начали слипаться. И тут я вдруг набрела на мысль, которая, вероятно, подсознательно мне не давала покоя. Я поняла, где Запорожец и Щеглов прячут мальчишку!
Осторожно, стараясь не скрипеть половицами, я выглянула в коридор. Мои все спали. Я подобралась к телефонному аппарату, взяла его нежно, будто котенка, на руки и осторожно, чтобы он случайно не звякнул, понесла к себе в комнату. На часы, честно говоря, я смотреть боялась, но раз Мамочка сказал, что звонить ему можно в любое время суток, значит, так оно и есть.
Я забралась под одеяло, сообразив, что так телефон будет меньше стрекотать, когда я буду набирать на диске номер. Я все придумала замечательно, но не учла одного обстоятельства — что в темноте мне трудно будет попадать в нужные дырки на диске. Пришлось еще раз, по-индейски, пробраться в кладовую и впотьмах нашарить там карманный фонарик. Батарейки у него уже подсели, светил он бледным умирающим светом, но мне должно было хватить.
Я опять залезла под одеяло, подоткнула его со всех сторон, чтобы не пробивался свет, и почувствовала себя полярником на далекой станции. Я часто, особенно зимой, любила забираться под одеяло и представлять, что это моя палатка, а вокруг бесится снежный буран. Он пытается занести меня снегом, бьется в стену моей палатки холодным зверем, а у меня внутри тем не менее уютно и тепло.
Пока я предавалась воспоминаниям, воздух в моем чуме катастрофически кончался, мне пришлось приподнять край полога, чтобы вдохнуть кислорода и приступить к намеченному делу. Конечно, я испытывала угрызения совести, представляя, как сейчас сонный взъерошенный Мамочка будет нашаривать в темноте телефон и оша-рашенно пытаться сообразить, который сейчас час. Но, зная, что если я не позвоню, то до утра измучаюсь окончательно, решительно начала набирать номер.
Ждать ответа мне пришлось довольно долго. Я насчитала семь гудков и уже хотела малодушно положить трубку, как на том конце провода отозвался Мамочка. Голос его был точно таким, как я и предполагала, — сонным и несколько настороженным. Меня так и подмывало сказать что-нибудь вроде: "Алле, это стадион?", и на ответ "Нет!" невинно спросить: "Тогда почему в трусах?!" В детстве мы довольно часто забавлялись такими штуками, особенно когда родители уходили в гости и мы с Машкой оставались в квартире одни. Но сейчас я решила действовать без приколов, поскольку и дело было важное, и Мамочка мог меня неправильно понять. Поэтому, чтобы не тянуть драгоценное время, отнятое от сна, я рубанула напрямик:
— Мамочка, я знаю, где искать Игорька!
На том конце провода Мамочка старательно засопел, видимо, пытаясь сообразить, что за девица звонит ему в три часа ночи, кто такой Игорек и зачем его было прятать. Наконец, он, видимо, встряхнулся и догадался, кто поднял его с постели.
— А это ты, Наташка! — услышала я и внутренне обрадовалась, не заметив в его голосе нотки раздражения. — Ну излагай!
— Мне кажется… в общем… — сбивчиво начала объяснять я. — Когда мы с Машкой увидели, как туда входит Щеглов, а потом и Запорожец приехал…
— Ты погоди, не части, — перебил меня Мамочка. — Давай скажи сначала — где, а потом объяснишь — почему.
— В яхт-клубе — вот где! Не случайно там и Щеглов, и Запорожец крутятся. Щеглов там греблей занимается, а Запорожец, насколько я знаю, к спорту имеет только косвенное отношение. Если спортивное шаренье по карманам включат когда-нибудь в программу Олимпийских игр, то тогда он, конечно, спортсмен, а так…
— Да, — согласился Мамочка. — Место вполне подходящее. Там же наверняка, много сараев, где хранятся лодки. Да и служебных помещений полно. Пока у них, наверное, не сезон, так что — вполне может быть. Завтра нужно будет проверить твою версию в первую очередь.
— Вот и я тоже так подумала, — обрадовалась я, что Мамочка не раскритиковал в пух и в прах мою догадку.
— Ну ладно, тогда до завтра, — попрощался со мной Мамочка, и я почувствовала, что, на минуту вынырнув из сна, он опять погружался в него медленно, но верно.
Видимо, состояние Мамочки каким-то невероятным образом передалось и мне, потому что, едва поставив телефон на пол и выключив фонарик, я зарылась лицом в подушку и мгновенно отключилась.
Глава XVIII
ЯМАХА
Наташка подняла меня с постели звонком в восемь часов утра — сразу же как только мои родители воткнули вилку телефонного шнура на свое место. Дело в том, что работа у моих мамы и папы чрезвычайно нервная, и потому на ночь, чтобы их не тревожили звонками разного рода, они выключают телефон. Наташка, конечно же, знала об этой нашей семейной традиции, поэтому позвонила как раз тогда, когда мои родители уже собирались на службу.