Prospectus oppidi SAKROZIN[18] — прочитал я начало латинской надписи, выравнивая на стене гравюру, немного покосившуюся влево.
Висевшую рядом фотографию мне прислала из Владивостока девушка, с которой я когда-то встречался. Было это давно. Я знал, что вскоре после нашего разрыва она вышла замуж за министра строительства коммунистического правительства. Через пару лет они развелись, девушка уехала из Польши, а министра посадили за финансовые махинации. Не помню уже где, но я точно читал, что он получил от одного из зарубежных партнеров в качестве взятки бивни индийского слона и депонировал их в швейцарском банке.
Что делала моя бывшая девушка во Владивостоке? Я понятия не имел. Я даже не представлял, как она теперь выглядит. На фотографии, которую она мне прислала, был только старый телефон-автомат советского производства, висящий на голой дощатой стене. На металлическом корпусе автомата в нескольких местах отчетливо виднелись вмятины, как будто люди со зла, что не могут никуда дозвониться, в сердцах молотили по нему кулаками.
На маленькой табличке, прикрепленной к автомату, виднелись надписи на русском языке:
БЕСПЛАТНО ВЫЗЫВАЮТСЯ
ПОЖАРНАЯ ОХРАНА 01
МИЛИЦИЯ 02
СКОРАЯ ПОМОЩЬ 03
СЛУЖБА ГАЗА 04
Внимательно разглядывая фотографию, я заметил, что на дощатой стене нацарапана еще одна надпись, которая поначалу показалась мне неразборчивой: буквы напоминали то ли египетские иероглифы, то ли алфавит протоболгар, недавно расшифрованный дядей Эдвардом.
С помощью сильной лупы я обнаружил, что надпись сделана на чистом русском языке, но кто-то, пожелавший ее уничтожить, обвел каждую букву квадратиком и еще дважды перечеркнул квадратики по диагоналям. Я почувствовал себя Шампольоном[19], когда минут через пятнадцать сумел прочитать весь текст:
КТО ХОЧЕТ ПОЕБАТЬСЯ — 763406 — ГАЛЯ
Как-то я выпил две бутылки красного вина, а когда у меня уже изрядно зашумело в голове, позвонил в справочную и спросил код Владивостока. Не знаю, почему мне казалось, что разница во времени между Варшавой и Владивостоком составляет без малого сутки, то есть и у нас, и там час должен быть примерно один и тот же.
Я позвонил.
Телефон был занят.
Я позвонил через пять минут.
Никто не взял трубку.
6
Говорите? Говорю! Говорю! Говорю!
Электронное табло на башенке часов марки «Сони» показывало девять двадцать, было, однако, двадцать минут восьмого.
Самое время восполнить недостаток калия в организме.
Врожденный порок сердца вынуждал меня принимать лекарства.
Эналаприл, сектраль, калипоз пролонгатум с ионами калия…
Калий, вероятно, был очень важен, потому что на его недостаток сердце неизменно реагировало нарушением ритма. К частым отдельным перебоям я за много лет успел привыкнуть. Хоть и неприятные, они уже меня не пугали. Страх наваливался, только когда перебои — по три-четыре, а то и десятка полтора за раз — следовали один за другим, соединяясь в длинную череду, называемую кардиологами фибрилляцией.
Я пошел на кухню, чтобы запить лекарства водой, и посмотрел на паука, который поселился там осенью. Однажды, перед самой переменой летнего времени на зимнее, я обнаружил в кухне свежую паутину, растянувшуюся между потолком и лежащим на подоконнике утюгом. Паутина серебристо поблескивала в лучах солнца и была соткана так искусно, что уничтожить это чудо природы мне показалось кощунством.
Я когда-то читал, что нить паутины по своей прочности значительно превосходит стальные волокна той же толщины и, хотя сама чрезвычайно легкая, может выдержать паука, который весит в четыре тысячи раз больше. Якобы пауки, которым долго не удается изловить ни одной жертвы, с голодухи съедают собственную паутину, чтобы со временем соткать новую, но чуть поменьше.
Мой паук с голодухи съедал паутину много раз. Мухам зимой взяться неоткуда, а до крошек ржаного хлеба, которыми я пробовал его кормить, он не дотрагивался.
«Сеть паук в ничто развесил, чтобы тень поймать той тени»[20] — вспомнились мне слова поэта. Ровно в эту минуту паук, который поначалу показался мне мертвым, дрогнул, выпустил из себя длинную нитку и, как по канату, молниеносно спустился по ней вниз.
— Вира! Ви-и-ира! — услышал я за окном.
На крыше дома напротив рабочий, высунув голову между красными черепицами кровли, кричал:
19
Жан Франсуа Шампольон (1790–1832) — французский египтолог, разработавший основные принципы дешифровки древнеегипетского иероглифического письма.
20
Строка из стихотворения Болеслава Лесьмяна (1877–1937) «Безлюдная баллада» (перевод Л. Богдановского).