Наконец смотреть на них перестали, а довольные собиратели автографов вернулись на свои места. Теперь Кори смогла откинуться на спинку стула и расслабиться, смогла вдохнуть ароматный воздух, наполненный запахами чеснока, пряностей и томатного соуса. Она восхищенно вздохнула. В своей предыдущей жизни она, должно быть, была итальянкой. Она могла бы жить, питаясь только макаронами и пиццей.
Без сомнения, Ивэн разделял ее страсть к итальянской кухне, потому что голодным взором провожал каждую пиццу, которую проносили мимо их столика.
Когда же наконец принесли их собственный заказ, Кори и Ивэн съели по огромному куску, а затем с благоговейным ужасом наблюдали за тем, как Тайрон расправлялся с оставшимися тремя четвертями огромной пиццы. Он делал остановки, чтобы недовольно крякнуть всякий раз, как ему попадался анчоус. Он осторожно вытаскивал каждую рыбку, несколько секунд тряс ею в воздухе, как будто ожидая, что она зашевелится, а затем шлепал ее обратно на тарелку.
— Как это вы только, ребята, едите эти противные штуковины? — спросил он и сморщился от отвращения.
— Вкус развивается, — сказала Кори.
— Надеюсь, у меня такой никогда не будет развиваться.
— Никогда не разовьется, — механически поправила Кори.
— Это-то я и имел в виду, — сказал он, доедая последний кусок пиццы.
Кори и Ивэн обменялись многозначительными взглядами. Им обоим не пришлось много говорить за обедом, по крайней мере, друг другу. Тайрон говорил один без умолку. Он рассказывал истории о подвигах и драках, от которых волосы становились дыбом и только часть которых была правдой, а часть вымыслом. Кори надеялась, что он просто старался произвести впечатление на Ивэна, но все же сомневалась в этом. Ее сердце сжималось от страха, когда она думала о том, сколько из того, что говорил этот дерзкий ребенок, случилось на самом деле, сколько раз ему лишь чудом удавалось уйти от ножа более старших подростков и сколько у него было столкновений с законом. Ясно, что уже сейчас он вел жизнь, полную опасностей, и слишком мало ощущал на себе родительскую заботу.
Когда он не развлекал или не пугал их своей цветистой болтовней, Тайрон приставал к Ивэну с вопросами о теннисе. Его интересовали специальные удары, особенные игроки, и, демонстрируя знания, удивившие Кори, он задавал вопросы о профессиональных подробностях побед Ивэна, которые он одержал, будучи в зените своей славы. В основном Ивэн, казалось, спокойно относился к этим расспросам, но иногда Кори ловила выражение боли, появлявшееся на миг в зеленых глазах и столь же быстро исчезавшее.
— Как вышло, что вы больше не занимаетесь теннисом? — поинтересовался Тайрон. Он сидел, упершись локтями в стол.
— Как случилось, — поправила Кори. Затем она быстро добавила: — Может быть, нам пора уходить. Уже поздно.
Тайрон с раздражением взглянул на нее.
— Эй, еще только семь тридцать. Что за дела?
— Завтра тебе в школу, и надо готовить домашнее задание. — Как отвлекающий маневр это, видимо, сработало, но не принесло успеха в стремлении завершить вечер. Наоборот, это замечание совсем не достигло цели.
— Вы обещали еще и мороженое, — протестовал Тайрон.
Кори недоверчиво посмотрела на него.
— И после всей этой пиццы у тебя еще осталось место для мороженого?
— Я расту, — возразил он, улыбаясь до ушей. — Чего еще сказать? Кроме того, я хочу услышать, как вышло, что Ивэн больше не занимается в… не занимается теннисом. Он был самым знаменитым.
Вот тебе и деликатность. Она попробовала более прямолинейный подход.
— Может быть, именно это он и не хочет обсуждать с тобой.
Тайрон удивленно посмотрел на них.
— Я чего-то ляпнул не то?
Воцарилась долгая тишина, во время которой они с Ивэном обменялись взглядами: ее взгляд был сочувственным, его же выражал, как ей показалось, смесь страха и страдания. Затем он, по-видимому, преодолел их. Она видела по его глазам, что он принял решение.
— Нет, Тайрон, ты все сказал правильно.