ПРЕДИСЛОВИЕ
Идея написать эту книгу возникла давно, еще в далеком 2004 году, когда я, выпускник биологического факультета МГУ, готовился уехать навсегда из России. Моя мечта осуществилась, и я попал в Германию, где впервые ощутил воздух свободы, сопряженный с колоссальным уровнем ответственности и долга. В Германии все что-то кому-то должны, прямо начиная с рождения. Порядок и дисциплина, в классических традициях концлагеря доминировали над бардаком и разнузданностью. Именно в Германии я научился считать деньги, планировать бюджет и выискивать наиболее выгодные предложения. Там же я полностью ощутил преимущества не лить понапрасну воду и отключать отопление при выходе из квартиры. Первый счет за немецкие коммунальные услуги меня чуть не довел до инфаркта, после чего я стал гораздо умнее в плане экономии воды и тепла.
Со счетами в Германии особая история. Обычно они приходят по почте в начале каждого месяца. Почтальон просовывает пачку конвертов в дверь и быстро ретируется, по всей видимости, чтобы не словить сгоряча по тыкве от адресатов. Затем эти конверты валяются в коридоре квартиры пару дней, пока кто-нибудь из обитателей жилища не решится их открыть. Правило в Германии простое: кто открыл - тот и платит. А счетов там - ебануться можно: за электричество, причем один за потребление, другой за передачу по проводам, телефон, горячая вода, холодная вода, отопление, услуги хаусмастера, вывоз мусора, за каждый пердеж, короче. Никого при этом не ебет, что зарплата у тебя не шибко большая, отдай половину и живи спокойно дальше. Результат – все жители Германии в начале каждого месяца ходят со злыми рожами, всячески показывая свое неприятие друг к другу и особенно к понаехавшим. Особенно нелепо смотрятся рекламные плакаты с улыбающимися и счастливыми людьми в новом свитере или с новой зубной пастой. Все как на подбор с ослепительной улыбкой, что само по себе страшно раздражает. Все-таки на плодородной почве зародился у них там фашизм. Даже сейчас - скажи, что евреи во всем виноваты (или чурки), и немцы с удовольствием начнут их убивать. По крайней мере такое ощущение они оставляют, когда находишься с ними рядом.
Одним словом нах, нах, нах. Из Германии я убегал, сверкая пятками, ближе к северу, где люди поспокойнее и в разы адекватнее, в Бритовеликанию, красивую и бесконечно любимую страну. Бритовеликания открылась для меня с Университета Йорка, куда я был пригашен в аспирантуру. Наука мне давалась исключительно тяжело, ничего не шло в руки, все эксперименты в лаборатории заканчивались крайне неудачно. Когда стало окончательно понятно, что я не тяну - мой научный руководитель предложил мне расстаться по-хорошему, что мы и сделали. Мой вид на жительство предоставлял мне возможность находиться в стране еще целый год. Предполагалось, что этого должно быть достаточно, чтобы найти работу, или бабу с британским паспортом для брака по любви, на худой конец, мужика уже для брака через задницу.
Я стал рассылать свои многочисленные резюме, в которых перечислял свои «великие» достижения в научной и практической околомедицинской сфере. Некоторые фармацевтические компании, а именно на них я и ориентировался, меня приглашали на интервью, для чего я неоднократно катался в Лондон на поезде.
Так я оказался в британском подразделении компании «Пфайзер» - та, что Виагрочку изобрела. Босс - серб по происхождению и интроверт по темпераменту, начал интервью с краткого рассказа о компании, который он завершил сообщением о том, что все без исключения кандидаты проходят процедуру предоставления персональных рекомендаций, для чего было необходимо предоставить контактные данные нескольких человек. И уж если эта проверка будет провалена, то пиздец, не видать мне работы в Пфайзере как своих ушей. Обо мне, разумеется серб не спросил ни слова, хотя я приготовил сказочный и даже в чем-то правдоподобный рассказ.
Вернувшись в свой Йорк, я стал судорожно ломать голову и искать тех, кто бы мог мне помочь. Списался с сокурсниками и бывшими коллегами, на мое удивление, они ответили согласием, о чем я с радостью сообщил в Пфайзер, сказав, что мало кто из них говорит по-английски. Я рассчитывал, что в компании работают прагматичные люди и формально не дозвонившись до моих рекомендателей, забьют на всю эту хуйню и возьмут меня такого замечательного на работу. Как известно, на каждую хитрожопую гайку найдется свой болт с обратной резьбой. В общем, компания послала русскоговорящего кадровика встретиться с моими референсами лично, в Москве. Пришлось срочно всем рассылать легенду, как правильно врать про мои достижения в науке и технике.
Процедура прошла почти безболезненно, но ее затянутость не позволяла мне больше оставаться в Англии из-за истекающего срока моей учебной визы. Я собрал свои пожитки и прекрасным весенним днем отправился со слезами на глазах в Москву. Как раз тогда Путин дал погреть свое кресло Медведеву, который в те майские дни гордо проходил инаугурацию. Блевать хотелось от этой ТВ картинки, где стоит айфончик, с переполненным счастьем в глазах от того, что ему дали подержаться за власть и ботоксный, с кислой рожей, понимающий, что друг Дима, при всей своей кажущейся дурости и преданности, может и кидануть через плечо. Нельзя все-таки обезьяне давать гранату.
В общем, реалии российской жизни не добавляли оптимизма, я ожидал звонка из Лондона, из Пфайзера, о котором к тому времени много чего прочитал и узнал. Мысленно я был уже, конечно же, там. Тем временем, дни летели, а ответа все не было. Чтобы окончательно не превратиться в овощ, я искал работу в Москве. После нескольких лет, проведенных в Англии, на меня был колоссальный спрос. Меня хотели во многих фарм компаниях, а я еще и выбирал, посылая в пешее эротическое путешествие наивных рекрутеров и работодателей, указывая им на низкую заработную плату, которой в Англии хватило разве что на туалетную бумагу. Ну, хули, я ж с туманного Альбиона приехал, а не из какого-нибудь Минска, как известный малооплачиваемый телеведущий Дмитрий Шепелев.
В итоге мне посчастливилось оказаться в компании Санофи Пастер, офис А класса, которой находился неподалеку от Дома Музыки на Красных Холмах, где прошло мое детство и юность. Ожидая решения по Пфайзеру, я там начал работать на расстрельной должности менеджера по регистрации вакцин. Особый пиздец состоял в том, что в контрольном институте, проводящим предрегистрационные испытания и принимающим решение по дальнейшей судьбе вакцин, работали бабули в возрасте от 80 лет и старше. Они пребывали в прогрессирующем старческом маразме, обладали демонической неадекватностью, но при этом тонкой душевной организацией. Несмотря на свой склероз, все обиды они запоминали очень хорошо, именно поэтому ссориться с ними было равносильно самоубийству. Эту тему я прохавал, и стал играть роль их любимого внучка, который посещает и одаряет лучами родственного тепла. Они меня дико обожали, делились самым сокровенным, даже рассказывали об угрозах, с которыми к ним приходили представители российских государственных фарм компаний. Привет, НПО «Микроген»!
Отдать должное - их не пронимали ни звонки, ни взятки, ни даже смертельная опасность выйти после работы и не добраться до дома. Стопроцентно действовала на них человеческая доброта, чего им крайне не хватало в повседневной жизни, и что я им с огромным удовольствием дарил. Даже и не знаю, живы ли вы, мои старушки, из контрольного института им. Тарасевича на Сивцевом Вражеке? Я ведь вас до сих пор поименно помню!
Москва оставила колоссальный след и массу впечатлений. За первые несколько месяцев я познакомился с огромным количеством потрясающих людей, по-настоящему умеющих работать головой. Эта та элита, на которой и держится весь бизнес в непростых условиях в России. По одному они все коллекционно умные, но как соберутся вместе, то начинается адище с изощренными интригами, подставами и бессмысленной борьбой. А причина тому – тотальное недоверие всех ко всем, мнительность, подозрительность, априори с самого первого момента знакомства. Отсюда все печати, скрепленные подписями, визами и апостилями, согласования на всех этажах иерархической лестницы с подробной документацией, что сильно замедляет процесс и сказывается на конечном результате: усилий масса, выхлоп «околоноля».