— Все равно ты бессилен! До Олбрайта тебе не добраться. А если ты донесешь землянам, что он там, Песта его просто ликвидирует. Чтобы его там не было. И в любом случае, как бы ты не крутился, если ты сорвешь Песте игру, он уберет твоего посла. Неужели непонятно? Не становись ему поперек пути, не советую!
— А что же ты советуешь? — спросил Маран серьезно.
— Договориться.
— Вот как? — Он не обнаружил ни малейших признаков гнева или возмущения, и Корса оживился.
— Послушай, Маран! Что тебе до Бакнии? Говорят, ты уже пустил корни там, на Земле. Вот и устраивайся поудобнее, делай карьеру, авось, влезешь еще выше, чем тут. Ты же у нас верхолаз. Ну и пожалуйста. Для карьеры тебе нужен посол, так? Целый и невредимый, а что тут у нас делается, им ведь на самом деле до лампочки. Отпусти меня, я пойду к Песте, предложу ему ударить с тобой по рукам. Я думаю, он согласится. Заберешь своего посла и умотаешь. А мы тут останемся. Мы люди скромные. Хорош план?
— Лучше не бывает, — сказал Маран невозмутимо. И добавил: — Я подумаю. А ты пока посиди у нас. Мит, Санта, отведите его вниз, в кладовые и заприте. И поднимитесь ко мне.
Он взял чемоданчик и хмуро пошел вперед.
— Ужасно, — сказал Поэт. Голос его звучал непривычно тускло, Дан повернул голову в его сторону, тот сидел сгорбившись и словно постарев. — Ужасно.
— Да, положение не из приятных, — согласился Маран.
— Не из приятных? Положение из рук вон! Отчаянное, я б сказал. Если не безвыходное. Мы связаны по рукам и ногам. Первый же демарш против Песты, и он убьет Дика, уничтожит тело, и иди доказывай, что он в этом замешан. Вообще, Маран, ты, по-моему, напортачил. Ты не оставил ему выхода, он должен избавиться от Дика. Остается одно — сговориться. С этим убийцей! Сговориться, выручить Дика и… отдать ему на растерзание страну! Великий Создатель! — Поэт даже застонал. — А отношения с землянами? Пожертвуй мы жизнью Дика…
— Мы не можем жертвовать жизнью Дика, — оборвал его Маран.
— Гипотетически! Если он погибнет, земляне уйдут из Бакнии. А если, чтобы выручить Дика, мы сговоримся с Пестой и позволим ему хозяйничать в стране, что подумает о нас и о землянах следующее поколение бакнов?.. Нет, невозможно! Недопустимо! Маран! Придумай что-нибудь! — прямо-таки взмолился он, вскочив с места.
Маран поднял на него сосредоточенный взгляд.
— Спасти от Песты Бакнию куда проще, чем Дика, — заметил он невесело, но без паники.
— Каким образом?
— Разоблачив его перед Лайвой.
— Лайва тебе не поверит.
— Мне, может, и нет.
— А кому?
Маран усмехнулся и вынул из кармана тонкую пластинку видеоплейера. Дан не двинулся, чтобы взглянуть на экран, он уже понял, и когда в комнате зазвучал голос Корсы, он не удивился.
— Так ты записал его признание? — сказал Поэт.
— Естественно. За кого ты меня принимаешь, дорогой мой. Проблема не в этом.
— Если ты передашь эту запись Лайве, затея Песты потеряет всякий смысл, — заметил Дан. — Может, он сдастся и выпустит Дика, чтобы облегчить свою участь?
— Нет. Он по натуре боец. Он будет сражаться до последнего. Утверждать, что запись сфабрикована, либо, что мы купили Корсу или запугали. В любом случае, он предпочтет избавиться от Дика. Как от главной улики.
— Не обязательно убивать, можно перепрятать.
— Слишком рискованно.
— Что же делать?
— Выручать Дика. Иного выхода нет.
— Но как? Как?! — воскликнул Поэт. — Он же в их логове. В Крепости. За двухметровой толщины стенами, в камере, которую наверняка стерегут самые надежные люди Песты. Как ты до него доберешься?
— Санта, — обернулся Маран к неслышно вошедшему во время разговора вслед за Митом и скромно севшему в дальний угол парню, — ты не знаешь, Интана по-прежнему там?
— Там, — сказал Санта.
— Маран, — вмешался Мит. — Я не знаю, можно ли Интане доверять. С ним опасно связываться.
Маран удивленно поднял брови.
— Он остался в Охране…
— Лет тоже остался. И ты там был не так уж давно.
— Это не одно и то же! В Вагре совсем другие настроения. Ты ведь знаешь. А он в Крепости.
— Но всего лишь в караульной службе.
— Да. Но его не разжаловали. Оставили две нашивки.
— Ну и что?
Мит не ответил, но было видно, что он остается при своем мнении.
— Интана был с нами шесть лет, — сказал Маран. — И показал себя человеком надежным. Как можно судить его без доказательств вины? В конце концов, он должен был как-то жить. Все мы как-то жили, никто не покончил с собой. Даже я. Хотя в такое положение все вы попали именно из-за меня. Я не хочу и не буду считать Интану предателем, пока мне не докажут противного.