— Ну они у меня попляшут! Это переходит все границы! Лишать мою жену того, что она заслуживает…
— А не ты? — спросил Дан с улыбкой.
— Насчет моих заслуг еще можно поспорить, — сказал Маран серьезно. — Но насчет Наи, по-моему, сомнений нет.
К Торене подлетели, когда в Бакнии был уже поздний вечер, почти ночь, но Маран дожидаться утра на станции не стал, наоборот, он был, кажется, рад, что угодил в ночное время. Он потребовал у Петерса малый орбитолет из последних моделей, приобретенных Разведкой, экранированный, какой невозможно засечь никакими радарами, и примерно в полночь двух друзей высадили на территории посольства, а именно, в саду позади Малого дворца, где их встретил помощник Олбрайта, даже не знавший, кто его ночные гости, ибо Маран попросил, чтобы их имена в эфире не произносились. Петерс, услышав эту просьбу, чуть иронически улыбнулся, да и Дану подобная конспирация была не совсем понятна, но спорить он не стал, вступать в пререкания с Мараном по поводу того, что касалось Бакнии, казалось ему занятием бессмысленным, если не смешным. Свет в саду был выключен, и только войдя через черный ход во дворец, они разглядели друг друга. Худой смуглый молодой человек, сразу предложивший, чтобы к нему обращались по имени, Адриано, провел новоприбывших в кабинет посла, где дожидался заменявший Олбрайта его заместитель. Маленький, изящный японец то ли по фамилии, то ли имени Абе, так он представился, узнал Марана сразу, но не выказал ни особого удивления, ни особой радости. Толку от обоих не было никакого, единственное, что они знали, сводилось к подтверждению самого факта исчезновения. Олбрайт пропал теперь уже двадцать пять земных дней назад, ничего нового, никаких известий, ни малейшей зацепки. Маран прошелся по комнате, рассеянно оглядевшись, связался по «кому» с работавшими в городе разведчиками, их было двое, люди, не известные ни ему, ни Дану, пригласил обоих зайти утром в четыре, потом распорядился, чтобы Миту дали мобиль, и велел ему немедленно ехать и собрать, как он выразился, ребят к половине пятого.
— И обязательно найди мне Поэта, — добавил он, уже не уточняя времени, повернулся к слегка озадаченным этой бурной деятельностью сотрудникам посольства и спросил:
— Встречи Дика, звонки, корреспонденция — наверняка все это где-то фиксировалось?
— Конечно, — сказал Абе. — В компьютере все есть.
— Кодовое слово? — спросил Маран, усаживаясь в кресло посла и разворачивая его к монитору.
— Общее — Олбрайт, по конкретным разделам: прием, встречи, письма, звонки, — мгновенно ответил помощник.
— Спасибо, — сказал Маран. — Спокойной ночи.
— В нас больше нужды нет? — спросил Абе.
— Пока нет.
— Адриано, распорядитесь, чтобы гостям приготовили комнаты, — сказал японец, поклонился и ушел.
Ушел и помощник, Дан смотрел им вслед задумчиво, ему вспомнилось, как Маран самолично искал и выручал Санту во времена своего недолгого пребывания на посту Главы Лиги. Теперь он, кажется, лазать по подземным ходам не собирался. Повзрослел? Но нет, наверно, вовсе не из мальчишества он полез тогда в заваруху, просто безмерно устал от кабинетной борьбы со всеми этими Лайвами.
— Что ты стоишь? — спросил Маран недовольно. — Садись за второй монитор и просматривай со мной журналы.
— А что надо искать? — поинтересовался Дан, усаживаясь за стол помощника в маленькой смежной комнате, соединенной с кабинетом четырехстворчатой дверью, в данный момент полностью открытой, что превращало обе комнаты почти в одно целое.
— Если б я знал!
— Черную кошку в темной комнате?
— Возможно, даже несуществующую.
— Ясно. — Дан включил монитор и уставился на экран.
Прошло не менее трех часов, когда Маран разочарованно выключил компьютер.
— Пошли спать, — сказал он.
Дан, как всегда, проснулся поздно. Как всегда, когда его не будили. Он посмотрел на часы, обнаружил, что по торенскому времени уже шесть, и опять-таки, как всегда, не зная, благодарить Марана, что тот дал ему выспаться, или обидеться, что его оставили в стороне от дел, встал, накинул халат и, чуть приоткрыв дверь — им предоставили те же комнаты, что в прошлый раз — заглянул к Марану. Тот, естественно, был одет и умыт, но не лежал на диване, как ожидал Дан, а сидел в кресле с большущей кружкой, неоспоримым вещественным доказательством тесного общения с Наи или, если заглянуть поглубже, шефом, не признававшим малых доз кофе.