"Почему?"
"Почему?" Она рассмеялась. "Как ты думаешь, почему? Мы живем в Вакарусе, штат Индиана".
"Верно." Улыбка то вспыхивала, то исчезала с его лица. "Так… куда ты собираешься поехать?"
"В Нью-Йорк. Манхэттен. Я собираюсь стать Рокеттой". От одной мысли об этом ей стало легче.
"Что такое "Рокетт"?"
"Что такое "Рокетт"?" — недоверчиво спросила она. "Только лучшие танцовщицы Нью-Йорка. Рокетты знамениты. Их все время показывают по телевизору. Неужели ты никогда не слышала о них?"
Билли покачал головой. "Но ты определенно достаточно хороша. Я до сих пор помню, как хорошо ты танцевала на шоу талантов в восьмом классе. Ты была великолепна".
Крисси удивленно расширила глаза, а затем рассмеялась. "Билли, это был восьмой класс. Это, типа, танцоры с большой буквы". Но даже несмотря на это, от комплимента у нее потеплело в груди. Она не могла поверить, что он помнит ее танцы с такого давнего времени. "Я намного лучше, чем была в восьмом классе. Каждый заработанный пенни я потратила на занятия танцами. И я не хожу в ту захудалую маленькую студию в центре города для детей. Я хожу в одну из студий в Саут-Бенде каждый вторник и четверг".
"Я этого не знал."
Она кивнула. "Да". Затем она снова повернулась лицом к звездам. "Теперь мне просто нужно накопить достаточно денег на поездку на автобусе, и я уеду. Ну, достаточно для поездки на автобусе, квартиры, еды и прочего". Ее голос затих, улыбка исчезла. Мысли обо всем, что потребуется, чтобы выбраться из этого места, не переставали ошеломлять ее. Но она не хотела об этом беспокоиться, не сейчас. Она снова повернулась к Билли, подперев голову рукой. "В любом случае, — продолжила она, снова сделав свой голос ярким. "Я бы спросила, уезжаешь ли ты, но я знаю, что нет. Все знают, что Билли Джейкобс должен унаследовать и управлять семейной фермой". Последние слова она произнесла так, словно речь шла о королевском троне.
Билли улыбнулся, но улыбка получилась мягкой и почти печальной. "Нет, да, я не уеду".
Взгляд Крисси скользнул по его лицу. "Привет. Ушастик". У нее возникло желание протянуть руку, чтобы разгладить линию, образовавшуюся между его бровями, и она так и сделала. "Не думай об этом сейчас".
Даже в тусклом свете луны Крисси увидела, что его щеки раскраснелись от ее прикосновения. И вдруг она поняла, что он хочет поцеловать ее, что он думает об этом. Но прошло несколько секунд, и он не сделал этого. "Ну, — сказал он, — о чем я должен думать?"
"Подумай о…" Ее глаза отводились от его глаз и возвращались обратно. Она не могла понять, хочет ли она поцеловать его, но тогда, что плохого в том, чтобы отвлечь их обоих от других мыслей? Что плохого в том, чтобы поцеловать этого парня в поле под луной? "Подумай об этом", — сказала она и наклонилась вперед, листья кукурузы коснулись ее щек. Затем она прижалась губами к его губам.
Крисси не могла тогда знать, к чему приведет этот поцелуй. Если бы она знала, то никогда бы не сделала этого. Если бы знала, то быстро побежала бы в противоположном направлении.
В полицейском участке, сидя напротив детектива Таунсенда в день исчезновения ее дочери, воспоминания казались Крисси сюрреалистичными, как будто она и Билли были всего лишь персонажами в сцене той ночи, двумя разными людьми.
"Вы не против, если мы сделаем перерыв?" — сказала она. "Мне нужно в туалет".
Хотя на самом деле ей просто нужно было побыть одной. В течение дня она ощущала на себе общую тяжесть стольких взглядов, и ей нужен был момент, когда за ней не будут наблюдать, чтобы расслабить плечи, выдохнуть.
Таунсенд смотрел на нее в течение долгого времени, затем, наконец, сказал: " Будьте моим гостем".
Крисси не торопилась в ванную, брызгая на лицо прохладной водой, но это никак не смягчало ощущение, что стены, казалось, смыкаются вокруг нее. Поэтому на обратном пути, увидев двойные двери наружу, она бросила осторожный взгляд через плечо и поспешила к ним.
Снаружи жаркий июльский воздух был желанной передышкой от гнетущего холода в здании полиции, и она вдыхала его, как будто тонула. Она прислонилась к красной кирпичной стене, но тут же поняла, что не одна. Из-за угла доносился рокот голосов, и, хотя они говорили тихо, Крисси узнала бы отрывистый голос детектива Таунсенда где угодно.
"…думаю, она что-то скрывает", — говорил он, и у Крисси сжалось в груди. Она инстинктивно почувствовала, что он говорит о ней. "Она нервничает, но это нечто большее. Что-то не так в этой семье. Я просто не могу понять, что именно".
"А мне кажется, что это хорошая христианская семья", — отозвался второй голос. Детектив Лэкс.