Из-за всего этого отношения между Тифом и Яриком были, мягко сказать, недружественные. Ситуация осложнялась тем, что о кровном родстве с Яровыми Тифон узнал всего лишь пару дней назад и всё ещё пребывал в офигевшем состоянии.
Вскоре пришёл Лёха Криворотов. Мы с Тифоном в этот момент пили чай. Я всё прикидывал, как сказать, что слышал их разговор с матерью и предложить ему подумать насчёт Ярова, ведь между ними было гораздо больше общего, чем они оба могли представить, но Лёхино появление всё сбило.
— Дай телефон, — сразу потребовал у него Трифонов. — Я свой посеял.
— Если не хочешь, чтобы Зоя тебя заблочила, не давай, — предупредил я.
— Опять поругались? — Лёха без стеснения распахнул холодильник. — Вроде нормально уже было. Я что, зря полдня на психотерапевтические разговоры потратил?
— А теперь опять ненормально.
Лёха вытащил огурец, обтёр о футболку и прямо немытый надкусил.
— В Москве вообще не прикольно. Мы в деревне целыми днями на карьере валялись, а по вечерам тусили. Эти ребята — суицидник и его Тоня — ничё такие. Вполне себе вменяемые. Ещё друг их там был Саша-доктор. Ну, пока ещё не совсем доктор, но теперь у меня в медицине связи есть. Никому ничего полечить не нужно?
— Ты хотел мне дать телефон.
— Я? Я не хотел, — Лёха отпил мой чай. — Так вот, у этого доктора в колледже пятнадцать девок в группе и всего четыре парня. Хорошая пропорция, да?
— Мобилу гони! — Трифонов шлёпнул ладонью по столу.
С нами он всегда был прямым и конкретным, а с чужими — скрытным и опасным.
— Тиф, слушай, я с Зоей не ссорился. У нас вообще отличные отношения. Я не хочу, чтобы она меня блокировала.
— Выбирай: или она, или я тебя прямо здесь так заблокирую, что разблокироваться в травмпункте будешь.
— Какая смешная шутка, — Лёха состроил рожу, но телефон отдал.
Однако вызываемый абонент оказался "недоступен", и Тифон разочарованно вернул трубку.
Трифонов всегда ревновал Зою ко всему, что движется, даже когда они просто дружили. И почти всегда безосновательно, потому что в районе все знали об этой их дружбе и сунуться никто не осмеливался. У Зои были и свои друзья откуда-то с дачи, которых она тщательно ограждала от внимания Трифонова, и которые поэтому бесили его больше всего. Но очевидных поводов Зоя никогда не давала.
В случае же с Максом я совершенно отчётливо почувствовал тревогу. Они познакомились при мне, виделись всего ничего и почти не разговаривали, но внезапно возникшая между ними молчаливая симпатия была очевидна.
— Можно узнать, куда они выдвинулись, и самим нагрянуть, — неожиданно предложил я.
Тифон задумался.
— Нагрянуть-то не проблема, только не факт, что станет лучше. Она же и напрягается из-за того, что я ей типа «кислород перекрыл». Кто-нибудь вообще понимает, что это значит?
— Я понимаю, но тебе не скажу, — откликнулся Лёха беспечно, но поймав его тяжёлый, угрожающий взгляд, тут же пошёл на попятную. — Просто не звони ей, не пиши, не трогай вообще. Первая объявится. Это точно. Она ведь привыкла, что ты её пасёшь постоянно, а тут — тишина. Занервничает и кинется проверять, что случилось. А ты ей такой: «Тебе нужен был кислород — дыши. Наслаждайся. Я не мешаю». А потом заблокируй. И всё — она твоя. Сама прибежит как миленькая.
— Сейчас немного не так, — я не знал, как объяснить свои подозрения. — Думаю, нужно её забрать оттуда.
— Она сказала, что я ограничиваю её свободу и не даю жить… — голос Трифонова звучал обижено.
Лицо у него было гладкое, скуластое, резкое, но при этом открытое.
— Зоя ждёт, что ты поступишь так, как можешь поступить только ты. Она любит тебя за это. Именно за это. И терпит всю эту «несвободу» тоже поэтому. Никто кроме тебя не отправится за ней на край света, — я и сам поразился тому, как убедительно это прозвучало. — Только подумай, что будет, когда она вернется. Пусть через день или через месяц. Сам факт. Я не знаю, откуда я это знаю, но я уверен, что если ты её не вернешь, будет плохо. Всё самое важное, то, что у вас с первого класса, закончится. Помнишь, ты обещал её всегда спасать? Считай, что это то же самое.
— Слышь, Горелов, ты чё, книжек перечитал, что ли? — Тифон потянулся, с хрустом расправляя плечи.
— Ты её не простишь. Я знаю.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Давай просто поедем за ней и всё. Против Макса с Артёмом я ничего не имею, но Зоя — наша.