Выросший без отца, кочующий вместе с матерью из семьи в семью, Макс в свои одиннадцать уже успел пережить и повидать всякое. Он не был отбившимся от рук или хулиганом. Напротив, Макс всегда любил свою маму, помогал ей и был её «маленьким котиком». Встреча с оторванным от реальности мальчиком-звездой наполнила его существование новым смыслом: он решил, что обязан «открыть ему глаза». Показать, как на самом деле всё устроено в этом мире.
Рано или поздно это наверняка произошло бы и без Макса, но их встреча пришлась как раз на тот возраст, когда ощутить всю полноту жизни и осознать в ней себя становится для человека жизненно необходимым.
Артём прямо сказал родителям, что устал от музыки и хотел бы сделать перерыв. После чего разразился такой дикий скандал, что он поклялся больше никогда не брать в руки виолончель.
Его держали по несколько дней взаперти, запрещали видеться с Максом, приглашали различных методистов и психологов. Но чем больше принуждали, тем сильнее разгорался огонь сопротивления. Артём сбегал из дома, ввязывался в неприятности и творил всякие глупости с одной лишь целью — заставить родителей признать его право на свободу.
Возможно, такое и сработало бы, если бы они любили сына больше, чем собственные амбиции. Мать с отцом упорно требовали возвращения «звёздного мальчика», а к его бунту относились исключительно как к личному оскорблению.
Через три года стало ясно, что изменить уже ничего нельзя — они стеснялись и ненавидели собственного сына за разрушенные ожидания. Артём же платил им полным отказом подчиняться и отвязным поведением.
Родители Артёма погибли, когда ему было шестнадцать. Страшная трагическая история, в один день превратившая их обоих с Максом в сирот.
Артём был передан на попечительство близкого друга семьи, а Макса отправили в детский дом, откуда спустя время он благополучно сбежал. С тех пор они стали окончательно неразлучны и пустились во все тяжкие: искали азартные и рисковые приключения, ввязывались в потасовки, напивались, снимали провокационные ролики для Ютуба, неоднократно попадали в полицию и засветились на всех безбашенных вечеринках «золотых деток».
И всё же, продолжая играть роль высокомерного циника, Артём не смог смириться ни с чёрствостью родителей, ни с их гибелью, ни с тем, что «противостоять» стало больше некому, ни с наследством, которого он не заслужил. Внутри него по-прежнему жил взбунтовавшийся ребенок-вундеркинд с чистой душой и творческим томлением в сердце.
Артём повёз нас в местный торговый центр, где на первом этаже располагалось маленькое кафе с горячей выпечкой и кофе на вынос. Там, по его словам, было единственное съедобное во всей округе блюдо — блинчики с джемом.
Только прежде, чем мы туда доехали, пришлось остановиться возле первого попавшегося провинциального магазинчика с жёлтой растяжкой: «Мужская и женская одежда дёшево».
Артём по-прежнему с ног до головы был покрыт слоем белой пыли.
Но представить, что он себе там что-нибудь купит, я никак не могла. Все его вещи были жутко дорогие и брендовые, даже майки, которым, казалось, уже тысяча лет, или разодранные вдрызг, как будто он подвергся нападению стаи собак, штаны.
Магазин же оказался чем-то вроде «Смешных цен» — цветастые халаты, квадратные футболки с ужасными принтами, майки в сеточку, панамки в виде зонтиков и необъятные лифчики. Дешёвое, безвкусное рыночное барахло.
Всё скудное пространство торгового зала от потолка до пола было забито вешалками с одеждой, между которыми едва различимо проглядывали узкие проходы.
В подобных местах Артём, вероятно, ещё никогда не был, потому что как только он оценил обстановку, лицо его потрясённо вытянулось.
Ему нужны были обычная майка и шорты. На время. Чтобы не ехать в грязном, он даже мерить их не собирался, планируя позже заказать всё то же, что у него пропало, по интернету.
— Чего хотите, ребятки? — из-под вешалок к нам выбралась блондинистая продавщица с красным картонным козырьком на туго закрученных кудрях.
Артём беспомощно посмотрел на меня.
— Это просто одежда, — сказала я. — И ты в ней будешь в машине.
— Да я лучше голый поеду, чем в этом, — он брезгливо передернул плечами.
Продавщица с неприкрытым раздражением оглядела его, оскорблённо задрала подбородок и обиженно фыркнула:
— Лиц в пачкающей одежде не обслуживаем.
— Нам нужна обычная чёрная майка, типа этой, и шорты, — поспешила объяснить я, прежде, чем Артём успел ответить что-нибудь грубое.
— Обычная? Витя! — брови его возмущенно взлетели вверх. — Это родной Найк, между прочим!