— А откуда взялась «психосоматика»? — удивилась Гермиона, фиксируя реакции.
— Это когда руки покраснели, и все выпадать начало, — произнес Гарри. — Таблетки не помогали, психиатр тоже не особо, вот они меня и… Чтобы не придумывал себе.
— Вот оно как, — протянула девочка. — А кушаешь ты как?
— Когда кормят — кушаю, — ответил Гарри, не поняв суть вопроса, зато Гермиона отлично поняла суть ответа.
— Вся кровь — cito, и на HLA-B27 возьмите, — выдала она указание забиравшей кровь медсестре, мистер Грейнджер подтвердил назначение кивком.
Разговор все тянулся, через некоторое время Гарри почувствовал, что уже полностью доверяет Гермионе, которая относилась к нему так, как никто и никогда не относился, с теплом и лаской. Когда исследования закончились, девочка назначила терапию, вызвав очень уважительный взгляд со стороны отца.
— Сейчас будешь кушать, потом таблетки и укол, — объяснила она мальчику. — Я тебя покормлю, потому что сам ты вряд ли сможешь… Кстати, как ты кушал у опекунов?
— Ну как… — смутился Гарри. — Из миски, а потом руками, вилка же не держится в руках…
На этих словах мистер Грейнджер почувствовал недостойное врача желание убить опекунов мальчика, а его невозможная дочь дождалась, пока принесут обед, и принялась медленно, осторожно, со знанием дела, кормить Гарри, доверчиво открывавшего рот и смотревшего на Гермиону с таким обожанием, что девочка даже немного смутилась.
Когда мальчик доел и выпил таблетки, девочка перевернула его, втыкая шприц, никто даже ничего сказать не успел — ни медсестра, ни мистер Грейнджер, ни даже Гарри, совсем не почувствовавший укола.
— Так, теперь ты спишь, — строго сказала Гермиона. — И смотри у меня! Если что, кнопка — вот здесь, вот эта бутылочка — для мочи. Захочешь в туалет — мочиться только туда. Это понятно?
— Понятно, — улыбнулся совершенно счастливый мальчик, глаза которого уже закрывались.
— Все, сладких снов, — погладила его девочка, и мальчик потянулся за ее ладонью, будто прося еще. Мистер Грейнджер опять захотел убить опекунов этого ребенка, проявивших совершенно неоправданную жестокость.
Директор Дамблдор чувствовал себя так, как будто он что-то забыл, и это что-то было очень важным, но вспомнить, что именно, никак не мог. Несмотря на то, что Избранная поступила на Гриффиндор, вела она себя совсем не героически — выдрала клок волос младшему Уизли, отбила мошонку старшему, а братьям что-то подмешала в еду, отчего они старались от туалета далеко не отходить.
Еще Хагрид ныл по поводу того, что церберу не нравится сидеть на цепи, он хочет играть, и собачку надо выгуливать. Дел в школе было много, а то, во что превратилась Минерва, вызывало искреннее восхищение у целителей Святого Мунго, но делами заниматься точно не могло. Оно могло только принимать пищу и фонтанообразно испражняться, вызывая бурные аплодисменты целителей.
Главный целитель Мунго отметил у новой целительницы индивидуального пациента, который нуждался в лечении на дому и транспортировке не подлежал, поразившись самоотверженности новенькой. С самого начала браться за тяжелые случаи — это вызывало уважение, поэтому целительницу решили не беспокоить, дабы она могла полностью сосредоточиться на своем пациенте. Тайна личности пациента в Мунго блюлась неукоснительно, что позволило юному пациенту остаться инкогнито.
Министерство Магии послало специалиста, чтобы снять с дома мисс Грейнджер надзорные чары, а на палочке они деактивировались сами. Немного удивил тот факт, что дом целительницы находится в маггловском районе, но никто это не прокомментировал, леди имеет право на свои причуды.
Впустив дочь в свой кабинет, мистер Грейнджер запер дверь и пригласил Гермиону садиться. Девочка вздохнула и присела на стул так, чтобы в случае чего оказаться спиной к стене. Папе она, конечно, верила, но опасалась, что сегодня его таки довела, а получать по вместилищу врачебной интуиции ей совсем не хотелось.
— Рассказывай, доченька, — предложил мистер Грейнджер, усаживаясь напротив Гермионы.
— Ну… — протянула девочка, снова становясь «просто девочкой». — Когда у меня случилась остановка[3] от «С» за контрольную, я увидела такой вокзал, где была другая я, наверное, из прошлой жизни, а еще Смерть, она сказала, что сольет нас вместе, потому что мне умирать пока не положено. А в прошлой жизни я была русской, детским доктором… И вот.
— Значит, весь опыт у тебя твой, но из прошлого, так? — поинтересовался мистер Грейнджер. При всей фантастичности объяснения оно закрывало все белые пятна.