Николай Васильевич сам зашел ко мне в кабинет и положил передо мной ничем не примечательный листок, вырванный из школьной тетради. Впрочем, непримечательным он казался лишь первые секунды, пока я не прочитал, что на нем написано.
Вкривь и вкось разбегающиеся буквы — такой почерк, утверждают графологи, бывает у людей слабовольных, легко попадающих под чужое воздействие. Что касается Ванилкина, то его почерк весьма точно отвечал характеру хозяина.
Начальнику главного управления милиции
от следственного
Ванилкина Александра Власовича
Я осознаю свою вину совершения преступления, желаю своим чистосердечным признанием помочь следствию раскрыть преступление и всех участников. Этим я хочу, чтобы больше преступлений не совершалось.
Прошу вызвать меня на допрос.
— Вот видите, Комаров, а вы волновались. Продолжайте в том же духе! — И полковник, бросив очередной неодобрительный взгляд на портрет актера Баниониса, вышел из кабинета.
Ванилкин зарос пуще прежнего, но сегодня он не кажется подавленным. Входит в кабинет решительно, на секунду останавливается на пороге, щурясь от яркого солнца. Нет, сегодня он не собирается молчать. Я прикидываюсь немного безразличным: пусть думает, что своим признанием в первую очередь помогает себе. Вообще-то, так оно и есть. Во всяком случае, в настоящий момент я так полагаю. И как это мы еще два дня назад могли с Вовкой прийти чуть ли не в отчаяние! Тогда казалось — впереди ни огонька, ни малейшего просвета. Сплошной мрак.
— Садитесь, Ванилкин! Мы получили ваше заявление и готовы выслушать, — говорю, а сам перебираю разные ненужные бумаги. Так, мне кажется, я выгляжу внушительнее: мол, занятый человек, других дел выше головы, а тут приходится тратить драгоценное время попусту. Ванилкин, конечно, ожидал другой встречи. Он снова чувствует неуверенность и начинает пальцем стирать невидимое пятно на зеленом сукне моего стола.
— Так я вас слушаю.
— Осознаю свою вину, желаю своим чистосердечным признанием...
— Это вы уже написали в заявлении. Продолжайте.
— Не один я воровал это проклятое золото. Все Костька! Кругом он виноват... Пришел однажды и говорит, вечером дело было: «Дурак ты, — это он мне, — все думаешь, где бы грошей заработать побольше, чтобы к себе в Подольск принцем приехать. А сам по деньгам ходишь. У тебя ж под ногами все золото Колымы и Чукотки». А я ему и правда жаловался, что денег маловато зарабатываю...
— Не так уж мало, Александр Власович, в месяц до четырехсот рублей выходило. Вот у нас справка из бухгалтерии имеется.
— Так, гражданин следователь, разве их когда хватает? Всегда кажется, что мало. А Костька говорит: «Охота тебе ишачить по пятнадцать часов в сутки, когда можешь денежки запросто лопатой загребать». Ну а потом он обрисовал свой план. Мне, значит, надо было только не зевать и во время демонтажа гидроэлеваторов прятать металл...
— Это вы уже показывали.
— Так это же правда, гражданин следователь... А все остальное, как ее — реали-за-цию... — Ванилкин подчеркнуто выговаривает это слово, — Константин брал на себя. «Нужных людей, говорит, в столице пруд пруди! Сбыть «рыжье» — пара пустяков!»
— И вы согласились?
— Ну а как же не согласиться? Риска-то, мне думалось, никакого. Так мне Костька внушил. Дурак был, конечно, что поверил... А как там сейчас Нинка? Небось уже все знает про меня?
— Об этом мы поговорим позже. А пока продолжайте.
— Наскреб я, как Костька велел, металла и весной махнул в отпуск. А он за мной следом, через несколько дней. Нашел его, как и договаривались, в гостинице «Алтай». Сначала приехал без золота. Дома оставил на всякий случай... Ну, он ругаться стал, а потом даже похвалил. «Правильно, сказал, без него разведку проводить спокойнее!» И поехали мы на Центральный рынок. Там Костька подошел к одному чернявому, торговавшему персиками, и прямо так и предложил: «Есть золото... Можем продать». Тот посмотрел по сторонам и говорит: «Зачем же так громко о делах разговаривать? Отойдем в сторону, дорогой!» О чем они там шептались, не знаю, врать не буду. Потом Костька мне сказал: «Покупатель предложил за полкилограмма «рыжья» два с половиной куска». Только не склеилось это дело...
— Чего же так? Дешево, что ли?
— Да нет, цена-то подходящая. Только он условие ставил — ехать с ним к друзьям в Ростов. Рискованно было! Зарезать этим друзьям — как два пальца описать. Уголовный мир!