Под аккомпанемент старперского бурчания память бывшего спецназовца услужливо выдала несколько картинок-воспоминаний о его боевом крещении в Афганистане. Крещении кровью.
На ночном аэродроме под большими южными звездами, перед боевым вертолетом, в строю стояло с десяток вооруженных людей. Был среди них и бывший студент журфака Виктор Славин. Экипированы эти люди были весьма странно и причудливо, внешне напоминая душманов, или как их потом начала называть демократическая пресса - афганских моджахедов. Перед строем прохаживался, заложив руки за спину, капитан Сидоров и твердым голосом объяснял предстоящую боевую задачу.
- Нам предстоит совершить акт возмездия над главарем банды Абдулло. Его банда базируется в районе кишлака Дустун, там же проживает семья главаря банды. По оперативным данным, Абдулло по ночам приходит в Дустун к своей семье. Мы располагаем достаточно достоверными сведениями, что этой ночью он обязательно придет в кишлак. Особые условия операции состоят в том, что акт возмездия мы должны замаскировать под сведение счетов между соперничающими группировками "духов".
После этого был ночной полет и высадка в глухом горном районе. После недолгого марша разведгруппа вышла к окраине кишлака Дустун.
Капитан Сидоров осмотрел селение в бинокль ночного видения. В окуляре бинокля была видна часть кишлачной улочки с бредущей по ней груженным осликом и юношей-афганцем рядом. Сидоров опустил бинокль и негромко обратился к одному из своих людей:
- Корсаков!
- Я, - откликнулся плотный широкоплечий спецназовец-сверхсрочник, которому капитан поручал самые сложные задания.
- Там на окраине кишлака двуногий ишак четвероногого куда-то ведет. Двуногого убрать афганским ножом, сам нож оставить на месте. Подбросим духам улик.
Через полчаса в глинобитный дом-мазанку главаря банды Абдулло ворвались сослуживцы Славина. В руках у лже-душманов находились яркие электрические фонари, выхватывающие из темноты отдельные фрагменты убогого интерьера. Сидоров в сопровождении Славина и еще одного солдата оказались в комнате с большой низкой кроватью посередине. На ней, укрытые большим лоскутным одеялам, спали полдюжины детишек мал-мала меньше.
- Ахмед! - обратился на фарси к Славину Сидоров, - Останется здесь! Не давай щенятам открывать рты!
Виктор держал свой автомат наготове и водил белым кругом от своего фонаря по комнате. Глазенки проснувшихся и копошившихся на кровати детей блестели отраженным светом. "Как у волчат!" - подумалось несостоявшемуся журналисту, которому навязчиво казалось, что все происходящее вокруг него немного нереально и происходит с кем-то другим, за кем он наблюдает как бы со стороны.
Из соседней комнаты двое спецназовцев выволокли скрученного мужчину-афганца в разорванной нижней рубахе и уже разбитой физиономией. Следом вышел Сидоров, а за ними ним на коленях ползла плачущая полураздетая женщина.
- Не надо, не надо! - умоляла она на фарси вторгшихся в ее дом людей, попавшись на трюк с переодеванием, - Что вы от нас хотите?
Мужчина в разорванной нижней рубахе был главарем банды Саидом Абдулло. Его потащили к выходу из дома. Сидоров ударил ногой наотмашь плачущую женщину, и она, пронзительно вскрикнув, замертво повалилась на глиняный пол. Услышав крик матери, дети на большой кровати подняли тихий вой.
- Молчать! - крикнул на фарси Славин, мучительно думая, что же ему придется предпринять, если дети не подчинятся его приказу.
Жена главаря банды с трудом поднялась на ноги, и пошатываясь, поплелась вслед за переодетыми спецназовцами.
Во внутреннем дворике дома-мазанки на шею Абдулло набросили веревочную петлю-удавку. В глазах у неустрашимого атамана, перерезавшего горло не одному шурави3, мелькнул ужас. Мусульмане-афганцы верят, что если человека умерщвляют удушением при помощи петли-удавки, то душа мусульманина не может через горло покинуть тело.
- Теперь ты понял, кто мы?! - засмеялся капитан и подал знак своим людям. Через несколько мгновений бандит забился в агонии над грешной землей.
- Правоверные! - внезапно закричала совсем некстати вышедшая во двор жена казненного атамана, - Это гяуры! На помощь, правоверные!
Сидоров с разворота махнул рукой по направлению кричавшей женщины, и та замолкла, упав на земь с метательным ножом в горле. Тихий вой детей перешел в громкий плач.
- Ебать-копать! - ругнулся уже по-русски командир спецназовцев и приказал, - Корсаков, помоги салабону! Пока щенята по всему кишлаку не разбежались!
В комнату, где находился растерявшийся Виктор и ревущие от ужаса дети, ворвался Корсаков с приведенным в готовность ранцевым огнеметом.
- Выходи к ебеням! - закричал матерый каратель неопытному новичку, Долго тебя ждать?!
Побледневший Славин попятился к выходу из комнаты. Ослепительная струя пламени ударила в сторону кровати. Душераздирающий визг и катающиеся в пламени живые комочки.
Вот после этого "боевого крещения" Виктор Славин и предпринял попытку дезертировать из своей части...
- Витек, а ты чего примолк? - спросил у задумавшегося хозяйского сына его ближайший сосед по столу, - Тебе-то воевать с чурками пришлось, расскажи нам чего-нибудь.
Оказывается, пока он придавался нелегким воспоминаниям, разговор перешел на военные темы.
- Да что там рассказывать? - угрюмо ответил вопросом на вопрос музыкант, - Оказывали интернациональную помощь. Вы же все знаете и без меня, газеты читаете.
- Ну, ты брат даешь - газеты! - недовольно протянул один из собутыльников, - Если они раньше врали, что все у нас хорошо - то сейчас в другую игру стали играть, обсирая все подряд!
- Да что с ним толковать! - махнул рукой Славин-старший и неожиданно разразился гневным монологом, - Поступил в Московский университет - не удержался, вылетел, слишком тупой оказался. Ну, ладно, отчислили, попал в армию, в Афган. Так вернулся же Героем Советского Союза! Любо-дорого взяли бы обратно! Так нет, опять у него неладно - связался с этой кабацкой блядью, в музыканты пошел. А теперь его Снежаночка в Москву укатила, о нем и не вспоминает, а этот лох сам ее туда и отвез. Одним словом тупой у меня сынок!
Хозяин дома всхлипнул пьяной слезой.
- Мать-покойница не выдержала его фортелей, преставилась еще молодой. Загнал в гроб сыночек хороший! Три инфаркта из-за этого пиздюка! Так что ж не с кем, мужики, разговаривать - ему только кабацких блядей в своем вертепе сатанинском развлекать, на большее он не способен.
Застолье терпеливо внимало исповеди отца героя-интернационалиста, хотя уже знало ее, наверное, наизусть.
В хмельной голове скорбящего родителя внезапно родилась новая идея. Он начал разливать по стаканам самогон, первым оказав честь для своего непутевого сына.
- Ты, Витька, вот шо. Скажи мне, как на духу - если бы пришлось, сдался в руки душманам?
- Вот-вот, - поддержал его ближний сосед музыканта, - Тут недавно по телевизору оправдывали каких-то сукиных сынков. Мол, правильно они поступили, что сдались в плен в Чечне. Жизни, мол, свои сохранили и чеченцев. Вот только призабыл мальца, как эта передача называлась, не та у меня память стала.
- "Взгляд", - подсказал один из пенсионеров.
- Как-как? - весело переспросил ближайший сосед Славина-младшего, Что-то я такой передачи не слышал.
- Ну, называется она "Взгляд", - пояснил провинциальный острослов, Да в народе ее давно "Взблядом" уже кличут. За все хорошее, что она показывает.
Собутыльники-пенсионеры дружно рассмеялись. Улыбнулся и Виктор, которому припомнились строчки из гоголевских "Мертвых душ", где он пишет об уникальной способности русского народа давать меткие прозвища. Такие, что отражают саму суть явления или человека, и от которого не скроешься и на другом конце света.
- Так как, сынок? - вернулся Славин-старший к своей затее, - Просил бы у чурок пощады?
- Я служил в спецназе, - хмуро ответил Виктор, - Нам в плен лучше было не попадаться.
- Я не про то, - рука отца сжала свой стакан с самогоном, - Ты Родину свою продал бы, как эти мудаки в Чечне?