— Воздух скоро станет чище.
И в самом деле серые громады цехов как-то очень быстро остались позади, и вдоль обочин потянулись особняки и разделенные на конторы дома. Асфальтовое покрытие закончилось, ландо вновь затрясло на неровной булыжной мостовой, а потом экипаж въехал в иудейский квартал, и кучер остановил лошадей прямо напротив банка. Сбежавший с крыльца вахтер поспешил распахнуть дверцу, я выбрался на тротуар первым, дождался Исаака Левинсона и вслед за ним прошел в особняк.
Там банкир принял связку ключей у невзрачного господина лет тридцати с алым родимым пятном на половину левой щеки и обернулся ко мне.
— Мы никогда не останавливаем работу, виконт! — с гордостью сообщил он. — Вы никогда не останетесь со своими проблемами один на один.
— Кроме субботы, — усмехнулся я.
— Кроме субботы, — подтвердил господин Левинсон. — Все остальные дни мы к вашим услугам. — И он указал на вручившего ему ключи помощника: — В мое отсутствие значимых клиентов принимает Аарон Малк.
Невзрачный слегка склонил голову.
— Очень приятно, — улыбнулся я в ответ.
— Леопольд, вы еще оцените преимущества работы с нами! — уверил меня господин Левинсон и повел на второй этаж.
Рабочий кабинет банкира оказался обставлен столь нейтрально, что национальность его хозяина не угадывалась ни по единой детали интерьера. Кабинет и кабинет.
— Не беспокойтесь, оформление бумаг не займет много времени. Я взял на себя смелость распорядиться, чтобы их подготовили заранее, — предупредил Исаак, остановился в дверях и уточнил: — Вино, фрукты?
— Спасибо, ничего не нужно, — отказался я, уселся в гостевое кресло и взял лежавшую на журнальном столике газету.
Передовица ожидаемо оказалась посвящена очередному инциденту в Иудейском море, на второй странице некий профессор медицинской академии пространно рассуждал о сердечном недуге наследницы престола, а только я перевернул следующий лист, уже вернулся с бумагами банкир.
Он выложил на стол объемную стопку документов и принялся раскладывать их, высматривая неточности.
— Если честно, — усмехнулся я, — даже помыслить не мог, что дядя будет так цепляться за жалкие двадцать тысяч франков годового дохода. По его меркам, это такая мелочь…
— Не скажите, — покачал головой иудей, продолжая раскладывать пасьянс из договоров, поручений и заявлений. — Граф Косице, как и многие другие состоятельные дилетанты, чрезмерно высокого мнения о собственных аналитических способностях. Резкие движения биржевых котировок частенько застают подобную публику, прошу меня извинить, натуральным образом со спущенными штанами.
— Так он банкрот?
— Полагаю, эти двадцать тысяч годового дохода давно уже учтены в его будущих расходах, — решил банкир оторвался от бумаг и спросил: — Желаете просмотреть опись переданного вашей бабушкой на хранение имущества?
— А смысл? — вздохнул я и едва не вылетел из кресла, когда здание от подвала до крыши сотряс мощный взрыв.
Прыснули осколками окна, картины закачались на стенах, а часы и вовсе сорвались и разлетелись вдребезги от удара об пол.
Я кое-как выбрался из кресла и на ватных ногах доковылял до окна. Смахнув с широкого подоконника осколки, перегнулся через него и выглянул на улицу в тот самый миг, когда из затянутого пороховым дымом пролома в стене выбрался человек в противогазе, бронекирасе и стальной каске армейского образца. Он стремглав метнулся к броневику на дороге, и в тот же миг особняк сотряс новый, еще более мощный взрыв, а из пролома в стене вырвались клубы оранжевого пламени.
Какого черта?!
Что происходит? Грабители решили обчистить банк средь бела дня?
Но нет — подрывник к пролому в стене возвращаться не стал; вместо этого он вытянул из открытой дверцы броневика ручной пулемет Мадсена, обежал самоходную коляску и распластался на брусчатке.
Сквозь звон в ушах пробилась длинная трель свистка; миг спустя из соседнего проулка выскочила пара констеблей, следом вывернул полицейский экипаж, и тут же сухо затрещали частые-частые выстрелы. Срезанные длиной очередью кони забились на мостовой, застигнутые врасплох констебли бросились врассыпную; кто-то укрылся за углом, кто-то остался лежать на залитой кровью мостовой.
С другой стороны на перекресток выкатил полицейский броневик; узкая прорезь одной из его бойниц засверкала дульными вспышками, но тотчас невесть откуда возник налетчик с ручной мортирой. Гулко громыхнул выстрел, взрыв гранаты сорвал с ветрового стекла бронелист, и окутанная дымом самоходная коляска съехала с дороги и врезалась в угол дома напротив.