Деньги ничего не решают? Не в этой жизни!
Поэт выругался и распахнул дверь.
— Отлучусь на минуту, господа, — предупредил он нас. — Надо промочить горло…
Альберт вышел в коридор, а вампир безучастно посмотрел ему вслед и вновь провел пальцем вдоль почерневшей вены. Ни я, ни доктор Ларсен и глазом моргнуть не успели, а кровосос уже приник ртом к женскому запястью. Софи заворочалась в забытьи, но не очнулась.
Юноша сглотнул, кадык на худой шее дернулся раз, потом еще один. Доктор Ларсен поспешно достал из короба с сухим льдом бутыль с кровью, установил ее на треногу и присоединил к пробке систему капельницы. Когда врач воткнул иглу на другом конце трубки в вену Софи, вампир оторвался от запястья и шумно втянул в себя воздух. Кровотечение он остановил, зажав подушечками пальцев две оставленные тонкими клыками ранки.
Взгляд у паренька стал совершенно безумным, будто он глотнул опиумной настойки.
— И что дальше? — негромко спросил я доктора, но тут вампир наконец отдышался и вновь приник к запястью Софи.
Вернулся Альберт Брандт, принес откупоренную бутылку красного вина, три бокала и уселся в кресло. Переложив лупару себе на колени, поэт с вызовом поглядел на меня, но я промолчал.
— Вина? — предложил тогда Альберт.
Занятый регулировкой капельницы доктор отказался, а я взял бокал, сделал глоток и вдруг как-то разом ощутил всю скопившуюся за день усталость. Немного походил еще, потом сдался, уселся на пол рядом с кроватью и откинулся спиной на стенку. Отсюда я мог контролировать каждое движение вампира и при необходимости всадить в него пулю, не делая ни одного лишнего жеста. Рука с пистолетом лежала на коленях, увенчанный глушителем ствол смотрел парнишке под ребра; требовалось просто утопить спусковой крючок.
Не пришлось. Юный вампир размеренно сглатывал, вытягивая отравленную кровь, и так же размеренно поступала в вену Софи кровь чистая. Время от времени паренек устраивал передышки, устало отдуваясь и вытирая пот с худого лица, и тогда Ларсен оценивал состояние Софи. Высчитывал пульс, измерял давление и температуру тела, проверял реакцию зрачков и оценивал онемение правой руки. Нам он ничего не говорил, но, судя по спокойному виду доктора, лечение шло своим чередом.
Часы пробили девять, затем десять. Опустела одна бутыль с кровью, ее сменила другая. В лицо Софи вернулись краски, дыхание успокоилось и стало медленным и глубоким. Она будто расслабилась и стала не такой зажатой.
А вот о вампире того же сказать было нельзя. Движения его сделались неровно-ломаными, бледная кожа потемнела, на худых руках и впалой грудной клетке проявились и стали рельефными атрофированные до того мускулы. Лицо заострилось и словно бы повзрослело. Кровопийца не вытягивал из Софи жизненные силы, мощью его напитывало нечто совсем другое.
Растворенное в крови проклятие?
Я не мог знать этого наверняка, но был уверен, что ничего хорошего происходящие с вампиром метаморфозы нам не сулят. Стоило заранее озаботиться поиском осиновых кольев…
Альберт в одиночку прикончил бутылку вина и давно клевал носом; я не стал тревожить его, просто забрал лежавшую на коленях лупару и сместился в сторону, заняв позицию за спиной вампира. Тот никак на это не отреагировал, продолжая высасывать из Софи порченую кровь.
Доктор Ларсен подключил последнюю бутыль, когда пробило одиннадцать. Лечение подходило к концу, но кузина так до сих пор и не очнулась. Впрочем…
Я вспомнил благостное лицо толстяка, которого пользовал кровосос, и решил, что в этом нет ничего страшного. Главное — избавиться от проклятия.
Последний раз вампир оторвался от запястья Софи незадолго до полуночи. Он обессиленно завалился на спину и бездумно уставился в потолок. Каким-то невероятным образом бледный и худой задохлик превратился в подтянутого молодого человека атлетического сложения. Безвольное лицо стало резким и хищным, никак не изменились только глаза. Их, как и прежде, затягивала глубокая чернота.
— Ну что? — обратился я к доктору.
Ларсен заклеил ранки на запястье Софи кусочком лейкопластыря и широко улыбнулся.
— Смотрите сами!
Я на миг отвлекся от вампира и с облегчением перевел дух. Чернота на руке Софи рассосалась, словно ее и не было вовсе.
— Температура тела стабильная, — сообщил доктор Ларсен, изучив градусник, и вынул из вены иглу капельницы. — Это главный признак того, что порча побеждена.
Альберт спал в кресле, я перевел взгляд на вампира и без всякой охоты спросил:
— Отвезти тебя обратно?