Неофициально.
Бастиан Моран докурил сигарету и выкинул окурок в урну.
— Это была сложная головоломка, — сказал он потом. — Мне катастрофически не хватало информации. Приходилось оперировать слухами и догадками.
— Что же изменилось теперь? — поинтересовался я, потирая забинтованную правую кисть.
— Теперь у меня есть отгадка. И я хочу ее проверить. А вы поможете мне в этом.
— А смысл?
Инспектор изогнул тонкую бровь.
— Вы нуждаетесь в стимуле?
Я покачал головой.
— Нет, какой смысл ворошить прошлое?
— Банальное любопытство, — ответил Моран, уловил мое недоверие и мягко улыбнулся. — И потом, всегда остается вероятность ошибки. Вдруг я что-то упускаю? Если ваш ответ не совпадет с моими выводами… Что ж… Тогда я не стану торопиться с передачей дела в архив.
У меня вырвался короткий смешок.
Метод кнута и пряника? Увы, пряника не было и в помине. Впрочем, я не стал испытывать терпение собеседника и спросил:
— Что вы хотите узнать?
— Вся эта история началась не из-за валиков?
— Нет.
— А из-за чего? — остро глянул на меня Бастиан Моран. — Просто назовите имя. Одно-единственное правильное имя.
Я надолго задумался, потом сказал:
— Рудольф Дизель.
Инспектор кивнул, не проявив ни малейшего удивления.
— В свое время исчезновение Дизеля наделало много шума, — произнес Моран, глядя куда-то в сторону. — Следы вели на самый верх, и дело замяли, не дав довести расследование до конца. — Он помолчал и начал перечислять: — Бывший министр юстиции был дружен с госпожой Робер, а его племянник неоднократно встречался с бароном фон Страге. И при этом лояльные вашей кузине сотрудники полиции проявляли неоправданное любопытство к налету на Ссудно-сберегательную кассу Фойла и Морса. Все кусочки головоломки были у меня перед глазами, но я не мог собрать их воедино, пока мы не нашли грабителей.
— О! — притворно удивился я. — Их арестовали? В газетах об этом ничего не писали.
— Их убили, не арестовали, — поправил меня Бастиан Моран. — И убили не при задержании. С ними расправились из-за бумаг Дизеля.
Я посчитал уместным выразить сомнение в словах собеседника.
— Вы так считаете?
— Налетчики сожгли все, кроме денег, но писчая бумага горит плохо, если кидать ее в огонь целыми стопками. Кое-что удалось восстановить. Так я узнал о Дизеле и сложил одно с другим. Анри Фальер хотел продать это изобретение барону?
— Все вышло из-под контроля, — признал я.
Бастиан Моран покачал головой и поднялся со скамейки.
— Столько времени потрачено впустую! — вздохнул он и, не прощаясь, зашагал по тропинке.
Я тоже на кладбище задерживаться не стал.
У меня была запланирована встреча с человеком, который об этом еще не знал.
Доктор Бартон жил в двух кварталах от больницы округа Кулон и потому каждый рабочий день ходил со службы обедать домой. Я караулил его на ближайшем перекрестке. Пока стоял, размотал и выкинул в урну бинт с правой кисти. Сжал кулак — разжал, пальцы слушались; от глубоких порезов на коже остались только белые ниточки шрамов.
Левую руку после вчерашнего попадания сгустка тьмы ощутимо ломило, но подвижности она не потеряла. В отличие от поэта, мне удалось избежать серьезных увечий. Повезло или свою роль сыграл специфический талант, этого я сказать не мог. Даже и не думал об этом; мысли были заняты предстоящей встречей.
Доктор Бартон знал, где искать профессора Берлигера, а профессор знал меня. Меня настоящего. И мог — нет! — обязан был все об этом рассказать. Я не собирался прибегать к насилию, но всерьез рассчитывал добиться своего. Любыми средствами.
Внутри у меня все так и подрагивало. Хватало и колебаний, стоит ли продолжать рыться в собственном прошлом, ведь нормального человека в «Готлиб Бакхарт» не запрут, но я упрямо стиснул зубы и заставил себя отбросить всякие сомнения.
Пусть даже я псих и убийца, одно лишь знание об этом не изменит меня нынешнего, не вернет в прошлое, не разбудит память. Это как открыть книгу и прочитать историю чужой жизни, не более того.
Так себе утешение.
Я рассмеялся.
Когда мимо прошел доктор Бартон — среднего роста господин лет тридцати пяти в темном костюме и котелке, я немного выждал, потом безо всякой спешки двинулся следом. На улице хватало прохожих, кто-то курил на открытой веранде кафе, а у лавки зеленщика стояло несколько домохозяек. И все же я нисколько не волновался, всецело уверенный в успехе.