Энни топнула ногой, как делала еще трехлетним ребенком, и сжала кулаки.
– Только бы я могла вспомнить! – воскликнула она. – Только бы я могла вспомнить и все исправить! Кто был прав: я, обвиняя во всем дядю Корда, или он, утверждая, что я запуталась? Кто еще заходил в палатку в тот вечер? Как бы я хотела, чтобы ты могла мне ответить! Чтобы сказала, что я поступила правильно, написав это письмо. А если нет – чтобы простила меня.
Случайный прохожий подумал бы, что Энни разговаривает сама с собой. Но ей на это наплевать. Им недоступны истинные причины ее визитов на место гибели мамы. Им не понять, что именно здесь они в последний раз были вместе. Сладость и горечь ходят рука об руку, и вот Энни снова оказывается тут, все чаще и чаще в последние дни. Люди злятся на нее за вчерашнее исчезновение, но как объяснить им, насколько велика ее потребность ощущать связь с матерью – путь даже таким странным способом? Они считают, что знают, как тяжело ей пришлось, но это не так. Они понятия не имеют, каково это – раз за разом приходить на место смерти своей мамы, называя это «побыть рядом».
Она смотрит на часы. Время идти за мисс Минни. В верхней части экрана ее ноутбука – уведомление:
Сообщение отправлено.
Кнопки отмены нет, как нет и пути назад. Энни сделала то, что обещала. И надеется, что поступила правильно.
Кондиционер в машине включен на полную, и они с мисс Минни готовы ехать. Старушка пристегнута рядом на пассажирском сиденье, а ее руки судорожно сжимают старый платок – тот самый, что когда-то принадлежал матери Энни. Мисс Минни теребит кружевную окантовку с того момента, как вещица попала к ней, но Энни не останавливает ее, опасаясь вывести пожилую женщину из душевного равновесия. Если платок успокаивает ее, то пусть хоть разорвет его на мелкие кусочки. К тому же старая тряпка не значит для Энни ровным счетом ничего, и она отнесла ее Минни, только чтобы успокоить Фэй. Забавно, сколько сантиментов в людях пробуждает свадьба. Впрочем, они не обошли стороной и саму Энни. Лицо Кенни на мгновение всплывает перед ее мысленным взором, но она моргает, прогоняя его. Сейчас у нее нет на это времени.
Краем глаза Энни рассматривает свою пассажирку, наблюдает за неуклюжими движениями артритных пальцев. Сомнительно, что бабуля действительно способна плести кружево такими руками. Но Клэри уверена в обратном, а значит, это должно быть правдой. Лицо мисс Минни обращено к окну, и она смотрит в него, насупившись, как сердитый ребенок. Очевидно, что она просто терпит присутствие Энни, но такая замена ей не по вкусу.
– Ну что, мисс Минни, – говорит Энни самым жизнерадостным голосом, на который только способна. – Куда отправимся на прогулку?
Мисс Минни поворачивается и смотрит на Энни своими мутными глазами. Клэри говорит, что Минни нужна операция по излечению катаракты, но в ее возрасте последствия такой операции опаснее слепоты. Энни интересно, что старушка сможет разглядеть во время их поездки. В машине стоит тишина, пока Минни пристально изучает своего водителя.
– Как, ты сказала, тебя зовут, дорогая? – скрежещет мисс Минни.
Энни удивляется. До сего момента Минни была нема как рыба.
– Энни. Энни Тафт.
Минни ничего не отвечает, лишь настороженно смотрит на нее, словно не веря услышанному.
– Я кузина Клэри, – объясняет Энни.
Минни остается безучастна.
Энни делает еще одну попытку:
– Помните Фэй? Она ухаживает за вашей прической. – Говоря это, Энни неосознанно ощупывает собственные волосы. Она отрастила их к свадьбе, но подстрижется, как только та останется позади. По мнению Энни, длинные волосы летом – плохая идея. Все равно что теплый шарф в жару. Она уже предупредила Скотта, обожающего ее длинные локоны, что планирует подстричься, но тот все еще надеется.
– Ну зачем тебе это, милая? – всегда спрашивает он с искренним удивлением. – Они такие красивые.
– Легко тебе говорить, – всегда парирует она, намекая на его короткую стрижку.
– Мною занимается Глиннис, – упрямится Минни, прикасаясь к своим тонким белым волосам. У нее типичная для старушки прическа: вымытая, уложенная и окаменевшая от лака конструкция, которую можно носить целую неделю. Энни не понимает, как это работает, – а ведь было бы так удобно делать укладку всего раз в неделю. Энни тратит ужасно много времени на волосы. Вероятно, потому, что росла в семье парикмахера.
Энни знает, что прической Минни занимается вовсе не Глиннис, но не спорит. Она просто включает задний ход и аккуратно выезжает на дорогу. На этот счет Клэри дала ей четкие инструкции: «Ты, конечно, спросишь Минни, куда бы она хотела поехать, но, вне зависимости от ее ответа, ты повезешь ее тем же маршрутом, что и всегда». Энни знает маршрут назубок – Клэри попросила ее пересказать его ей примерно четыреста пятьдесят два раза этим утром: едешь по Пеппертаун-роуд, пока не упрешься в Милл-Понд-Драйв, затем, не сворачивая, двигаешься по Милл-Понд (мимо входа в национальный парк Иден-Хилл – правда, не того, каким Энни обычно пользуется), пока не доберешься до Пожарного переулка. Переулок, по словам Клэри, был когда-то настоящей дорогой, проходящей за пожарной станцией, пока город не принял решение переместить станцию в другое место. Теперь переулок огибает пару церквей и спортивных площадок, и вот ты уже снова в Пеппертауне.