И потом, на большом и трудном боевом пути партизанского соединения от Брянских лесов до молдавских Кодр, были потери. Уходили из жизни молодые, полные сил люди. И каждая потеря острой болью отдавалась в душе партизанского разведчика. Люди гибли за правое дело, воюя против смертельного врага. А сейчас ведь мир. Этот человек еще вчера жил: думал, мечтал, грустил, радовался… И вот погиб, погиб не на войне. Значит, и это черное дело врага. Да, убийца, грабитель, вор, хулиган и прочая нечисть, что еще мешает нам спокойно жить, трудиться, творить — враги нашего общества. Знакомое острое чувство ненависти к убийце охватило Дудникова. Но не только оно овладело в те минуты офицером. Он тщательно анализировал, взвешивал, сопоставлял известные факты.
Итак, Гороховский пал жертвой преступления. Вопросы возникали один за другим. Убийство с целью ограбления? Но ведь деньги, часы, наконец, аккредитив (подпись на котором преступник мог впоследствии подделать) целы. Однако это еще ни о чем не говорит. Грабители могли просто не успеть обчистить свою жертву, кто-то помешал. С подобными случаями Дудников уже встречался. Дорожное происшествие? Машина сбила переходившего улицу Гороховского, и шофер, чтобы замести следы, оттащил его на тротуар. И такое бывает. Но что-то не похоже.
Характер телесных повреждений не тот, что при наезде. Пьяная драка? Экспертиза установила — убитый был совершенно трезв. Месть, сведение старых счетов, наконец, ревность? Возможно. Адресный стол на запрос милиции сообщил, что «гражданин Гороховский Матвей Семенович в г. Кишиневе никогда не проживал и не проживает в настоящее время». Судя по всему, он появился в городе совсем недавно.
Но человек — не иголка. Нелегко ему затеряться даже в огромном городе, а в Кишиневе — тем более. Надо найти ответ на все вопросы. С чего начать? Логика и опыт подсказывали: необходимо поговорить с жильцами домов, в районе которых произошло преступление. Быть может, что-нибудь прояснится. Методически, одну за другой, оперуполномоченный обходил квартиры, вынимал из кармана фотографию покойного, показывал, а сам незаметно наблюдал за реакцией. Глаза опрашиваемых равнодушно скользили по фотоснимку незнакомого человека, и ответ был везде одинаков:
— Этого человека я не знаю…
О нем говорили, как о живом, потому что Дудников, естественно, умалчивал, что он убит. Впрочем, однажды Дудникову показалось, что в этих, ставших уже трафаретными словах проскользнула незнакомая нотка. Было это в квартире № 9 дома № 86. Здесь в скромно, но со вкусом обставленной квартире одиноко жила Софья Павловна, вдова инженера. Она дольше других рассматривала карточку и, чуть помедлив, каким-то приглушенным голосом сказала:
— Нет, нет, я его вижу впервые.
Но одной догадки мало. Нужны факты. И вскоре они появились. Во время одного из посещений дома № 86 какая-то женщина таинственно зашептала:
— Этот человек бывал у Софьи Павловны. Я видела, как он заходил. Да, это он, — закончила она.
Очень похоже, что женщина говорит правду. Ведь и Софья Павловна вела себя как-то странно. Он снова в уже знакомой девятой квартире. Хозяйка встретила сотрудника милиции с подчеркнутой вежливостью и осведомилась, чем обязана его вторичному приходу. Никанор Хрисанфович сел в предложенное ему кресло и, спросив разрешения, закурил. В комнате воцарилось нервное молчание. Софья Павловна напряженно ждала, что будет дальше. А Дудников невозмутимо дымил сигаретой и выжидал. Потом как бы невзначай произнес:
— Да, помните фотографию того человека, что я показывал вам в прошлый раз? Он убит возле вашего дома вечером седьмого мая. Кстати, вспомните, что вы делали в тот вечер?
И Софья Павловна не выдержала, судорожно всхлипнула.
— Какой ужас, мне страшно, я боюсь, — чуть ли не закричала она.
Никанор Хрисанфович постарался успокоить женщину и попросил рассказать все по порядку.
Матвей Семенович Гороховский появился в моей жизни неожиданно. Вы, видимо, знаете, я хочу сказать, должны знать, что мой муж скончался несколько лет назад. Он занимал довольно ответственный пост на одном из предприятий Кишинева. Его хорошо знали и уважали в городе. Детей у нас не было. Вот и осталась одна, если не считать родственников. Так и жила — тихо, мирно. Однажды приходит ко мне давнишняя знакомая. Сначала разговор шел малозначительный, женский, для вас, то есть милиции, интереса не представляет. А потом она и говорит: