— Ложись на пол! — приказал он сторожу.
Старик поспешно лег. Один из вошедших опустился на колени и, завернув руки сторожа за спину, стал их связывать. Потом связал и ноги. Подумал, снял с руки старика старенькие часы.
Наташа, попятилась в угол. Она словно онемела. Да и кто услышит в ночи ее крик?
Парень схватил ее, больно выкрутил сначала одну, потом другую руку, стал вязать их проволокой. Наташа пыталась сопротивляться, но что она могла поделать против сильных мужчин? Ее схватил за волосы, ударили головой об пол. В глазах поплыли разноцветные круги. Наташа притихла.
Ей скрутили руки, притянули их к ногам, поволокли в угол и положили рядом со стариком. Кто-то накинул на них мешок.
Наташа и сторож лежали, чуть живые от страха. За спиной сновали люди, стучали крыльями куры. Было слышно, как поднимали и выносили ящики с яйцами.
Потом хлопнула дверь, взвыл мотор автомобиля.
— Уехали. И часы, сволочи, забрали, — выругался старик и зашевелился.
Наташа застонала. Проволока глубоко впилась в тело, резала руки. Девушка заплакала.
— Погоди, дочка. Придумаем чего-нибудь. — Старик вертелся, освобождаясь от мешка. Потом попросил:
— Повернись-ка, Наташа, попробую развязать.
Наташа, громко застонав, перевернулась на бок. Старик долго возился, старался зубами развязать узел. Наконец это ему удалось, и Наташа была освобождена. Изрезанными до крови трясущимися руками она стала развязывать старика.
…Когда сторож вышел на улицу, машины и след простыл. Он вернулся, бросил Наташе:
— Пойду милицию звать.
И ушел, хлопнув дверью.
Руссу еще одевался, когда за окном скрипнула тормозами машина. Иван Яковлевич, на ходу надевая шинель, пошел к двери. Жена молча смотрела ему вслед. Хотела, видимо, спросить, скоро ли вернется. Но не спросила. Потому что знала — такая уж у мужа работа: вскакивать по ночам, прыгать в машину. Иногда не возвращаться домой по нескольку дней. А вернувшись, — опять куда-то уезжать.
Капитан Руссу сел рядом с шофером, «газик» тронулся, набрал скорость. Ночь швыряла в стекло охапки снега — электрический «дворник» едва успевал его счищать.
— В такую погоду порядочный хозяин собаку из дома не выпустит, — пробормотал шофер, выводя машину из очередного заноса.
Руссу ему не ответил. Он сидел, полузакрыв глаза, думал. В такую погоду действительно работать трудно — все следы снег заметет.
А погода словно издевалась над капитаном: снег шел густо, «газик» то и дело заносило, иногда машина выезжала на обочину — поди разберись в этой круговерти, где дорога.
Наконец добрались до фермы. Светало. Капитан вышел из машины, огляделся. Какие уж тут следы, когда всю ночь метет метель…
Осмотр места происшествия ничего не дал. Рассказ птичницы и сторожа тоже мало чем помог Ивану Яковлевичу. Ни описать, как выглядели грабители, ни даже сказать, сколько их было, ни сторож, ни Наташа не могли. Руссу сумел выяснить лишь одно — машина ушла в сторону Пересечинского озера, в сторону шоссе.
И еще одну деталь заметил капитан — грабители приезжали на автомобиле «УАЗ». За фермой, рядом с ящиками, Иван Яковлевич обнаружил след протектора. Отгороженный ими, как стеной, клочок снега сохранил четкий след резины.
По шоссе машина могла уйти и в сторону Оргеева, и в сторону Кишинева. Куда она ушла? Капитан Руссу, начальник отделения уголовного розыска Оргеевского РОВД, начинал поиск.
Ревизия на птицеферме дала на первый взгляд просто ошеломляющие результаты — было украдено 500 кур и большой ящик яиц. «Как все это грабители уместили в кузове маленького «УАЗика»? — думал Руссу.
Проверка машин этой модели в Оргеевском районе ничего не дала. Ни на одной из них грабители не могли в ту ночь побывать на ферме. Это подтверждалось неопровержимыми доказательствами.
Версию о том, что грабители — местные колхозники, Руссу после тщательной проверки отбросил. «Нужно ехать в Кишинев», — решил он и, получив «добро» начальника райотдела, выехал в столицу республики. Другие оперативные работники были направлены в Страшены и Дубоссары.
Шел день, другой, а капитан Руссу все не мог напасть на след преступников.
И вот удача! «Погоди, может, это ложный след, — говорил себе Руссу, — может быть, эта ниточка оборвется?» Но шестым чувством понимал — он на верном пути.
В общежитии кишиневского кирпичного завода жил молодой шофер. Работал он на автомобиле, принадлежащем птицефабрике, которая тогда только строилась. Автомобиль был марки «УАЗ».