Она тогда стояла возле шлагбаума и смотрела на луг. На нем загорелая деревенская ребятня играла в футбол.
Недалеко от них паслись кони, вперемешку с ними лениво бродили пестрые коровы.
В воздухе плыла серебристая паутина - стояли последние дни бабьего лета.
Багровое солнце медленно оседало за дальний лес.
Надежда Иосифовна перевела взгляд на дорогу, которая вела в город. По гравийке шла к переезду женщина в синем платке и черном плаще. Надежда Иосифовна присмотрелась к ней, стараясь узнать. Но женщина была незнакомая. В левой руке она несла узелок. Странно было наблюдать, как она свободной рукой, в такт своему шагу, делает отмашку. Что-то было в ее движениях угловатое, резкое.
Женщина согнулась крюком, подлезла под шлагбаум и направилась прямо к Надежде Иосифовне. «Гладкая молодица,- подумала Сурмач, разглядывая незнакомку.- Видать, на хороших харчах росла».
Женщина приблизилась, молча остановилась рядом. Цепкие глаза ее ощупывали Надежду Иосифовну. Ей стало не по себе от такого осмотра. Казалось, что незнакомка раздевает ее взглядом. Надежда Иосифовна застегнула верхнюю пуговицу на кофте и, пересилив себя, приветливо улыбнулась.
- Чего это ты, молодичка, глядишь на меня, как конь на хомут? - все так же улыбаясь, сказала она.- Смотришь так, словно я у тебя одолжила и не отдала.
Женщина в ответ глухо замычала, начала что-то быстро показывать пальцами. «Неужто немая? - оторопела Надежда Иосифовна.- Что она хочет?»
Незнакомка жестикулировала почти перед самым ее лицом. Надежда Иосифовна отступила на шаг, не сводя взгляда с неспокойных рук пришедшей. «В перчатках. Ишь ты. А ведь еще не холодно,- подумала Сурмач.- И глаза недобрые. Бесстыжие какие-то, настороженные».
- Куда это ты собралась, молодичка? - участливо спросила Надежда Иосифовна.- Далекая у тебя путь-дорога?
Женщина замычала, вновь непонятно что-то стала объяснять пальцами. «Нужно сообщить на заставу,- мелькнуло в голове у Надежды Иосифовны.- Если все у нее как положено, пусть себе идет куда надо».
Ведя в руке велосипед, подошла знакомая девушка. Весело поздоровалась и, не обращая ни малейшего внимания на немую, начала расспрашивать, как живут замужние дочки Надежды Иосифовны. Сурмач начала рассказывать.
- А мужья их? - допытывалась говорливая знакомая.- Они по-прежнему служат на…
- Там, там,- не дала ей договорить Надежда Иосифовна, боясь, что у девушки вот-вот сорвется с губ: «на границе».- Дочки тебе, Насточка, привет передают. Хорошо живут, не жалуются.
Немая стояла рядом с равнодушным видом.
- Ты вот поговори с молодичкой,- обратиласьк девушке Надежда Иосифовна,- а я побегу в будку, там у меня уже чай выкипел. Заговорилась я с вами.
Забежав в будку и, глядя через окно, как немая что-то знаками объясняет девушке, сняла трубку.
- Слушаю вас! - сразу же ответил молодой голос.- Кто говорит?
- Это Сурмач с переезда,- тихо сказала Надежда Иосифовна.- Тут какая-то женщина возле шлагбаума трется. Не местная. Вроде немая. Не нравится почему-то она мне.
- Постарайтесь ее немножко задержать. Придумайте что-нибудь. А мы сейчас же выезжаем. Поняли меня, Надежда Иосифовна?
- Хорошо, поняла.
Она положила трубку в гнездо и глянула на литровую бутылку с молоком, которую захватила на дежурство. «Городские до молока охочие,- подумала Надежда Иосифовна, зубами вытаскивая бумажную пробку.- Не откажется».
Она открыла дверь, стала на пороге и, держа в руке бутылку, обратилась к немой женщине:
- Иди, молодичка, отдохни малость. Вот молока тебе налью. Попьешь - веселей идти будет.
Немая, которая стояла боком к Надежде Иосифовне, даже и ухом не повела. «Да она еще и глухая,- отметила про себя Сурмач.- Бедная женщина. У нее, может, и детки есть. Как же тогда она с ними разговаривает?»
Ей по- женски стало жаль глухонемую. «Это же человеку так не повезло в жизни, не от добра же она пешком по дороге шла. Бона и чулки у нее порваны. Видать, немало она попоходила на своем веку -ноги ишь какие сухие да жилистые».
В душе Надежды Иосифовны шевельнулась досада на самое себя за то недоверие к глухонемой, которое заставило ее позвонить пограничникам. «Быстрей бы они приезжали,- вздохнула Сурмач.- Проверят и отпустят несчастную. Тогда и у меня на сердце спокойней будет».
Успокаивая себя таким образом, она сошла со ступенек крылечка и знаками пригласила глухонемую в будку. Та, заметив в ее руках бутылку с молоком, показала: дай. Девушка с велосипедом подтолкнула незнакомку к будке: иди. Сама попрощалась с Надеждой Иосифовной и, сев на велосипед, помчалась по дороге.