- Ба! Ды гэта ж Аксана? - удивился Алесь.- Конечно, она,- и поспешил к кругу.
Аксана, увидев его, зарделась ярким румянцем и выкрикнула, приплясывая:
- Алесь, здравствуй! Давай сюда! - и, развернувшись к нему лицом, по-цыгански затрясла плечами, да так, что он, вопреки своей застенчивости, влетел в круг, молодцевато встал перед ней, залихватски отшлепал ладонями по «голенищам», потом по колену, притопнул и, взяв Аксану за плечи, повел ее по кругу. Его друзья-пограничники, подхваченные весельем, тоже пустились в пляс с девчатами. А Куреня, воспользовавшись этим, вывел Аксану из круга и увлек ее в тенек липы, на скамеечку.
- Какими ты здесь судьбами? - спросил он.- Ты ж живешь в Бресте.
- А я здесь на практике,- Аксана влюбленно смотрела на него.
- Покажи дом, в котором живешь.
- А мы, практикантки, живем в соседней веске, отсюда недалечко. Если идти той дорогой,- показала она на проселок,- то придешь прямо к нашему дому.- И ее взор говорил:- «Идем!»
Алесь взгрустнул: нельзя ему уходить.
- Жаль,- проронил он.
- Ты чего? - Аксана дернула его за полу мундира.- Брось думать! Нельзя так нельзя. Ты ж солдат.
- Постой.- Алесь тихонько погладил ее руку.- Я думаю, что бы тебе подарить такое, что было бы тебе приятно и к лицу?
- Спасибо, Алесь. Ничего мне не надо.- И продолжила строками из стихов Некрасова, несколько их переиначив и заменив слово «любить» - словом «дружить»: - Мы и так будем друг с другом дружить, так не траться, сокол мой ясный.
В этот момент Алесь готов был ее расцеловать и сказать то, чего никогда еще не говорил, но, сам не зная почему, удержался.
- Сегодня, Аксана, ты мне особенно нравишься,- как бы выдохнул он.
Но как ни скрывал Алесь свое чувство, все же тон, которым он сказал, взбудоражил сердце Аксаны, и она ответила:
- Ты мне тоже,- и покраснела ярче макового цвета.- Пройдемся по дорожке,- поднялась она. И они медленно направились в сторону поля.
- Внимание! Внимание! Пограничники приглашаются в клуб на сцену! - прогремел несколько раз репродуктор.
Алесь заторопился:
- Не прощаюсь - увидимся. Как только кончится выступление, я сразу же выйду. Жди на скамеечке.
Уже густые сумерки скрывали постройки, когда Алесь подбежал к условленному месту. Народ, не торопясь, плыл из клуба, восторгаясь выступлением пограничников. Курене казалось, что этому шествию не будет конца. Наконец, окруженная подругами, вышла и Аксана.
Времени у Алеся было в обрез - уж такова, военная служба, где все подчинено расписанию,- и он, извинившись перед девушками, взял Аксану под руку и повел по тропке, подальше от людского шума и глаза.
- Когда же, Аксана, мы теперь встретимся? - остановился он у той самой липы, что днем укрывала их своей тенью.
- Если ничего подобного не случится, то только осенью, когда начнется учеба.
- Осенью? Так долго? - в голосе Алеся прозвучала печаль.- Может быть представится возможность вырваться в город, то дай весточку, и я на это время выхлопочу увольнительную.
- Хорошо, дам,- только и успела сказать Аксана: просигналила машина.
Алесь двумя ладонями взял ее голову и поцеловал в щеку.
- До свидания, Аксана!
Аксана провожала его до самой машины и там в толпе колхозников так же, как и они, махала рукой, не спуская глаз с Алеся.
Машина, набирая скорость, уже потонула в темноте ночи, а колхозники все еще не расходились, делясь своими впечатлениями о пограничниках. Только Аксана одиноко брела в сторону дома.
Глава третья
Последняя встреча с прапорщиком Кублашвили произвела на Алеся более сильное впечатление, чем все беседы в прошлом. И ему очень хотелось во всем быть похожим на него: и в службе, и в воинской выправке, и в постоянной подтянутости. И сейчас, отглаживая брюки к наряду, он вспоминал сказанное на выпуске начальником школы: «…Товарищи контролеры, помните, что вы первые встречаете едущих к нам иностранных гостей. И они по вашей внешности, культуре обращения и вежливости будут судить о достоинствах советского воина-пограничника как первого представителя великого социалистического государства. Но в это же время вы и пограничники - бдительные стражи у ворот нашей Отчизны. Так что будьте на высоте своего положения!…»
- Куреня, дымит! - окрикнул его Виктор Дудченко, вошедший в комнату быта.- Смотри, без штанов останешься.