Капитан обдал псевдонемца колючим взглядом:
- Четыре тысячи рублей. Богато! - А теперь, Моня Фридман, прошу вас сюда к вашему чемодану.
Моня еле- еле поднялся и подошел к столу досмотра, на котором лежали его вещи, вынутые из чемодана.
- Поскольку второе дно заделано наглухо,- я в вашем присутствии вскрываю его ножом,- сказал по-русски таможенник,- или здесь все же есть какая-нибудь хитрость, чтобы не портя дна, вскрыть?
- Нет никакой хитрости,- тоже по-русски, с акцентом, ответил Моня и болезненно сморщился от писка ножа, прорезавшего картон второго дна.
- Это понятно: сионистские листовки, письма евреям России,- капитан Яскевич клал все это стопкой рядом с чемоданом.- А вот с книгами трудновато разобраться, они напечатаны на разных языках. Хотя вот данная книга мне понятна - это книга Троцкого. Стоп. Да тут есть книжечки и на русском языке,- и Яскевич листанул несколько страниц такой книжечки.- Хлестко написано. Сквозь красивые слова - словно из-за роз - выпирает свиное рыло антисоветчины… Большой же у вас, Моня, ассортимент сионистского и антисоветского товара. Так кто же вы, Фридман, на самом деле?
При наличии таких веских улик, при последующих беседах Фридману ничего не оставалось делать, как признаться, что он сотрудник антисоветской организации МАОЗ…
Вскоре Алесь узнал, что за эту «находку» при досмотре его повысили в звании.
Глава пятая
Все шло своим чередом. Бывали такие дни, когда в поездах не было ни одного нарушения пассажирами пограничного режима. Иной раз Алесю казалось, что потепление в международных отношениях заставило притихнуть даже врагов Советского Союза. В те дни шли к нам «поезда дружбы», были целые вагоны веселых делегаций из разных стран, следовавших на молодежные форумы; немало ехало ученых на коллоквиумы, симпозиумы, конференции; коммерсантов и разных специалистов - на промышленные выставки, встречи… Вообще все разноязычное население поездов еще на границе хорошо встречало появление пограничников, как первых представителей великой Советской страны. А потом снова нет-нет да и в каком-нибудь поезде - товарном или пассажирском - пограничники находили что-нибудь запрещенное. Виновниками провоза антисоветчины, валюты, контрабанды и порнографии были люди разных национальностей, аборигены всех материков земного шара. И все они, как правило, были либо представителями буржуазно-капиталистического мира, либо прямыми агентами антисоветских организаций. Изредка среди них попадались люди из неимущих классов, различными путями попавшие в тенета этих организаций и враждебных социалистическому миру разведок.
«Но кто бы они ни были,- мысленно рассуждал Алесь, сидя на скамейке,- это враги. Тьфу, гады! - сплюнул он.- Лезут к нам в душу напролом и хотят всякой пошлой дрянью подкупить даже нас, пограничников!… Нет, господа! Не удастся!»
Подошел старший контролер и прервал рассуждения Алеся. Алесь встал, но тот, не останавливаясь, промолвил:
- Какой, Куреня, обворожительный вечер! - и пошагал дальше к хохотавшим пограничникам.- Чего это вы? - долетел оттуда его голос.
- Действительно чудо-вечер! - прошептал Алесь, глядя на небо и ища на южном небосклоне яркую звезду, которую он назвал звездой Аксаны. И сейчас на него нахлынуло будоражившее сердце настроение: ведь завтра, после наряда, обещано увольнение в город, и сейчас Куреня жил радостью встречи с Аксаной. Вот это-то настроение и отвело его подальше от товарищей, к липе, благоухавшей ароматом цветения, где и небо казалось Алесю синее, звезды ярче, да и листва как бы нашептывала что-то знакомое и сердцу близкое. А тут еще чаровала летевшая издалека мелодия любимой песни Аксаны. И Алесь тихонько насвистывал:
Ты мне весною приснилася,
Словно так было загадано.
Сердце тревожно забилося
Светлой надеждой крылатою…
Но подошедший поезд и команда: «Контролеры! По вагонам!» - прервали воркование влюбленного сердца. Куреня вмиг преобразился, побежал выполнять свой долг пограничника.
В первом купе пограничников встретили радушно: свой брат - военные, прапорщики сверхсрочной службы, первый раз ехавшие из-за границы в отпуск.
- Вот наши пожитки и подарки.- Молодой чернобровый прапорщик показал жестом на постели, на которых лежали распахнутые чемоданы. Причем все то, что могло вызвать подозрение, было выложено поверх вещей. А сам коробку, похожую на ларец с драгоценностями, даже выставил на стол.
- На, друг, смотри,- раскрыл он «ларец».- Родни у меня целый колхоз и почти все женский пол. Кал-сдой надо что-то подарить. Чай из-за границы еду. Да и знакомым девчатам тоже…- И тут он взял из коробки на ладонь две позолоченные брошки: одна с красными, другая с изумрудными камушками.