Уже вечерело, когда Куреня подходил к своей казарме. Багровое солнце, предвещая грозу, садилось за темный горизонт, а Буг дышал не прохладой, а духотой. С лица Алеся катился пот и не столь от духоты, как от переживания: он очень боялся, что командование вызовет и скажет: «С вашим характером, сержант Куреня, служить на КПП нельзя. Так поступать, как поступили вы, законом запрещено! Ясно?» «Все ясно,- с большой душевной болью вздохнул Алесь.- Только обидно…»
- Чего это, сержант, вы раньше времени вернулись? Не заболели, часом? - поинтересовался дежурный по контрольному посту.
- Заболел, товарищ прапорщик.- У Алеся не повернулся язык сказать правду.
И если ничего не ведал этот дежурный, то дежурный по роте Миша Савченко знал. Это заметил Алесь по его странному взгляду.
Савченко искренне переживал за Алеся, встретил его в коридоре и утянул прямо в Ленинскую комнату:
- Как же это там, Алесь, ты сорвался? - голосом, полным сожаления, спросил его Савченко.
- Ты бы тоже сорвался.
Михаил дружески ответил:
- Нет, не сорвался бы.
- Не сорвался бы! - повторил Куреня,- Брось, Миша. Кто-кто, а я хорошо помню, какой ты был, когда милая девушка, дочь отъезжающих в Израиль Гинзбургов,- ввернула тебе валюту, только чтобы ты вторично не вскрывал багаж, куда ее папаша, закрывая ящик, втихую сунул мешочек с золотом. На тебя было страшно смотреть. Ты тогда не только швырнуть, но убить бы мог.
- Но, как видишь, не швырнул и не убил… А то, что вспыхнул, так это ничего. Хотя и вспыхивать, дорогой Алесь, нам тоже нельзя. И за ту вспышку я тогда себя очень корил.
- И я себя тоже корю,- словно от боли, нахмурился Алесь.- Скажу тебе как другу, уж очень я полюбил нашу службу. Здесь всегда как на войне. Все время начеку, в боевой собранности, в действии. Лицом к лицу с врагом. Врагом коварным, но с доброй рожей гостя. И вот когда я раскрываю такого диверсанта, то чувствую, что совершил благое дело и ногой придавил ядовитую гадину.- Тут Алесь, закусив губу, замолк и сощуренным взором смотрел далеко-далеко.
- Ты чего? - спросил его Савченко.- Так хорошо говорил и вдруг замолчал. Алесь, да ты хоть меня слышишь?
Куреня с шумом выдохнул полной грудью!
- Слышу. И вот на этом месте, когда гадюка пускает свой змеиный яд - яд подкупа, я еле-еле сдерживаюсь… И сегодня, как видишь, сорвался.- Алесь, закусив губу, отошел к окну и, чуточку передохнув, оттуда более тихо продолжал:
- А теперь, Миша, боюсь, как бы начальство меня не махнуло совсем из погранвойск.
- Что ты, пограничник, раньше времени с ума сходишь? - Савченко по-дружески потряс его за плечи.- Не махнет. Только ты перед командиром роты не ерепенься. Сейчас он у себя. Иди помой физиономию, а то она у тебя, как спьяна, красная, и сейчас же к нему ступай.
- Сержант Куреня, доложите обязанности и права контролера и старшего контролера КПП! - комроты в упор смотрел на него. Этот взгляд не предвещал ничего хорошего.
Алесь подробно рассказал все, что по этому поводу предписывало наставление.
- Вот видите, какая у контролера власть! Так что совеем не следует к нарушителям применять грубость, какую вы позволили себе при досмотре с датчанином. Спокойно бы положили порнографическую колоду карт на стол, вызвали бы старшего контролера, а дальше пошло бы все своим чередом. А так швырнули, и - чэпэ! В нашем деле, сержант, требуется выдержка и к тому же - большая! И это зарубите себе на носу.
- Ясно, товарищ майор. Только прошу вас - не отчисляйте меня…
- Не отчислять? - еще строже насупился командир роты.- А как же иначе с вами поступить? - встал он и заходил за столом.- В мае француженку толкнули, да так, что она аж рухнула на диван и чуть стенку не проломила…
От этих слов горькая обида охватила Алеся, и он вопреки субординации выкрикнул:
- Не толкал я ее, товарищ майор, не толкал. Она сама, сама грохнулась. Вот честное комсомольское, я ее не трогал…
Командир роты прервал его, стуча карандашом по столу:
- Вот видите, даже со мной ведете себя невыдержанно.
- Простите, товарищ майор, это последний раз. Больше не будет.- Алесь глотнул воздуха.- Еще раз прошу вас - не откомандировывайте меня.
- Это будет решать командование батальона. А пока что я лишаю вас увольнения в город.
Алесь чуть было не вскрикнул: «Товарищ майор, любое наказание, только не это!» Но, опустив руки по швам, покорно ответил:
- Слушаюсь, неувольнение в город. Разрешите идти?
- Идите,- кивнул головой майор.
На другой день ровно в одиннадцать Аксана появилась на вокзале и, в ожидании Алеся, села в условленном месте - на красный диван, как раз против книжного ларька. Но прошло четверть часа, а Алеся все нет и нет. Вспыхнула досада: «Уходи!» А влюбленное сердце выстукивало наперекор: «Погоди, погоди…» И девушка сидела. Увидев в главном проходе пограничника, она было поднялась навстречу, но застеснялась.