…К сумеркам пожар в деревне потух. Может быть, все сгорело и негде больше огню разгуляться?…
…Сколько же времени провел он на той тропинке, которую раньше пробегал за несколько минут?…
…Чем дальше, тем все тяжелее ползти, сил не прибавляется, а те, что и были, начинают иссякать. Мучит жажда и голод или просто ощущение пустоты во всем теле. Есть ли кто в деревне?… Где теперь Катюша? Осталась ли жива?… Встретит ли как раньше?…
Мелькнула слабая надежда на близкую встречу… Какая ни будет эта встреча, лишь бы только ока была… Лишь бы только найти ту, что все время в мыслях, в сердце, в душе, что ни на минуту не переставала волновать, тревожить даже вот в эти самые трудные часы.
…В деревне уже стемнело, а его и вовсе покинули силы. Доползти бы до школы!… Головокружение становилось угрожающим, опасным. Земля начала вертеться и ворочаться под ним, уже трудно стало собрать силы хоть на самое медленное движение.
…Нашлись, к счастью, добрые люди - тут почти все знали начальника соседней заставы. Они помогли, приютили. Потом сказали, что одна из первых вражеских бомб упала на школу. Бомба была большая… От школы ничего не осталось: все сгорело.
Черепанов знал, что Катюшина комнатка с маленьким коридорчиком была при школе… Может, в эту ночь девушка не ночевала дома?… То была предсвадебная ночь. Может быть, девушка пошла навстречу своему суженому, не дождавшись его весь день, весь вечер?… Какое бы это было счастье!…
Но умалчивали добрые люди о Кате, зная, кем она была для молодого начальника заставы. Только детишки сказали на другой день, когда Черепанов немного пришел в себя, что от учительницы одну ее руку нашли на огороде… А на руке блестящий перстенек…
* * *
Так началась война на одной пограничной заставе. Так кончилось счастье начальника этой заставы. Окрепнув немного, он взял с собою горсть пепла с того места, где когда-то была Катюшина комната и, переодевшись в штатское, отправился в дорогу. Поначалу намеревался добраться до крепости и присоединиться к ее защитникам. Однако ночью, когда вышел из деревни, уже не слышно было грома пушек в той стороне. Это настораживало. Подойдя ближе, узнал от людей, что крепость уже занята врагом.
Повернул на восток, надеясь пробраться через фронт к своим. Не пробрался. Постепенно созревало убеждение, что не только в этом его воинский долг: можно сражаться и во вражеском тылу. В странствиях сблизился с такими же, как сам, окруженцами, друзьями по несчастью, с местными подпольщиками, и остался в партизанах. Провел в тылу врага всю войну, был командиром партизанской бригады, а после освобождения Белоруссии, уже с кадровыми войсками, дошел до Берлина. Потом снова граница, уже не западная, а самая восточная. Потом - еще граница, самая южная. Потом - запас.
И вот полковничья форма висит в шкафу и довольно сильно попахивает нафталином… И мысли - воспоминания о прошлом занимают иной раз большую часть суток. Наконец мысли эти так обострились, что полковник надел свою форму и отправился в длительное путешествие по местам бывшей службы, незабываемых боев. И в первую очередь поехал, конечно, ка западную границу, на бывшую свою заставу.
* * *
… Застава переместилась немного левее прежнего места.
Деревня осталась там же. На том самом месте стояла и школа, только уже не начальная…
Во дворе школы, под тенью густых лип, виднелся скромный мраморный памятник: это могила Катюши: тут похоронена ее рука с заветным перстеньком. Никаких особенных слов не было написано на памятнике - только фамилия и имя, да еще то, что погибла девушка в первый день войны. Но памятник утопал в цветах и венках. Росли тут и живые цветы, за которыми, видно было, хорошо ухаживали: в школе был пионерский отряд, носивший имя учительницы.
Каждый день, сколько довелось пребыть здесь, Черепанов навещал могилу Кати. Стоял подолгу, держа ярко окантованную фуражку в руках. А иной раз сидел, задумчиво понурив голову. Посидеть тут тоже было на чем: школьники сделали скамеечки вокруг памятника.
Когда Владимир Иванович стоял или сидел около памятника, никто не подходил к могиле, чтоб не мешать ему. Даже самые непоседливые и шумливые на перемене ученики (в школе еще шли занятия) вдруг затихали, увидев знакомую фигуру в полковничьей форме. Все уже знали, кем была покойная учительница для этого пожилого военного, все знали, кем был когда-то лейтенант Черепанов и как он боролся против оккупантов в первые часы вражеского нападения. Узнали даже и о том, что человек этот так и остался одиноким с того трагического времени.