Он не любил ночных дежурств. Днем куда интереснее, хотя и выматываешься основательно. Участок у него сложный, опасный, оживленный. Рядом — рынок, большие магазины, много людей и машин. Тут глаз да глаз нужен. Для раздумий времени не остается.
Ночью совсем другое дело. Остаешься наедине с самим собой. Всякие мысли в голову лезут, воспоминания. И хотя знаешь, что где-то неподалеку тоже не спят товарищи, все равно такое ощущение, будто ты один-одинешенек под луной, в целом мире. Люди спят, а ты хранишь их сон. И гордишься этим, и в то же время страшновато: ведь ответственность какая!
Из репродуктора, установленного на рыночной площади, донесся перезвон курантов, затем гимн.
Старшина поморщился: в звуки гимна вплелся какой-то треск. Наверное, грозовой разряд. Но треск становился все громче, он перерастал в рев. Алексей понял, что радио тут ни при чем. Ревела машина, шедшая на большой скорости. Вероятнее всего, самосвал. Что за идиот ездит ночью по городу, газуя вовсю? Ну, сейчас он покажет этому водителю!
Он вышел на середину перекрестка, предупреждающе поднял руку. Самосвал мчался прямо на него, не снижая скорости и не сворачивая. В последнюю секунду старшина успел отскочить в сторону, машина пронеслась мимо в полуметре от него, обдав Баушева горячей струей газа. «ЗИЛ-585» — определил Алексей марку машины.
В следующее мгновение старшина кинулся к своему мотоциклу, завел его и устремился в погоню за самосвалом.
Не трудно было заметить, что шофер пьян. Самосвал вилял, будто мчался не по прямой улице, а лавировал между островами. Правда, водитель кое-что соображал: старался держать машину посередине мостовой, по осевой линии. Но непослушный руль вырывался, и самосвал кидался то вправо, то влево.
Баушев отлично понимал, что может произойти, если он не задержит эту машину. Хорошо, хоть прохожих в этот час на улицах нет. Но еще курсируют городские автобусы. Последние...
Он прибавил скорость, нагнал самосвал, поравнялся с ним. Стекло в кабине было спущено, и Баушев мог разглядеть шофера. Тот навалился всей грудью на баранку, лицо его было искажено бессмысленной улыбкой, смахивающей на гримасу.
— Останови! — крикнул старшина, приподнимаясь в седле. — Сейчас же останови!
Однако водитель даже не повернул головы. Он слышал приказ, в этом Баушев не сомневался. Не случайно же самосвал вдруг вильнул влево, грозя раздавить мотоцикл. Да, мелькнуло в голове Алексея, этот тип не задумается, тоже, вероятно, из тех, кто «просто так» развлекаются.
Он лихорадочно думал, как поступить. Это не первый случай за его службу. Всякое бывало, кажется, а рецептов, годных всегда, нет и не будет. Сейчас не день. Это и хорошо, и плохо. Днем бы он обогнал машину, загородил бы дорогу. На людях, при свидетелях даже пьяный водитель вряд ли посмеет налететь на милицейский мотоцикл. Поймет, что не уйти, окружающие заметят номер. А попробуй-ка сейчас подставить ему мотоцикл. Сомнет — и уедет.
Что же делать?..
Оставалось одно: остановить самосвал любой ценой. Даже ценой жизни своей. Иначе быть беде...
Алексей чуточку отстал от машины, потом снова разогнал мотоцикл, подъехал к самосвалу с правой стороны. Несколько секунд примеривался, уравнивая скорость мотоцикла со скоростью самосвала. Затем привстал, схватился за борт машины, подтянулся и выпрыгнул из седла, оттолкнув ногой руль мотоцикла в сторону.
Теперь он стоял на подножке. Ветер сорвал с Алексея фуражку, стремился сбросить его вниз, под колеса. Позиция у Алексея была крайне неудобной: борт далеко, держаться трудно. С левой стороны было бы удобнее, там бензобак. Но там и шофер, он не даст открыть дверцу. Может столкнуть...
Он откинулся назад, вцепился левой рукой в запасное колесо за кабиной, правой — в ручку дверцы. К счастью, она оказалась незапертой. Однако распахнуть дверь было не просто.
Выход был только один: освободить левую руку, рвануть дверь и бросить свое тело в приоткрывшийся проем. Все решали доли секунды. Если он устоит на узкой подножке, не держась за спасительный борт, не потеряет равновесия и успеет уцепиться за сиденье, он выиграет поединок с ветром. Нет — очутится под колесами...