И тут в голову начальника милиции пришла невеселая мысль, что басмачи, очевидно, знают об их тяжелом положении, хотят взять измором. «В селении какая-то сволочь нас выдала!» — в отчаянии выругался Усман Махмудов. Продукты кончились еще вчера. Об этом в селе знали. Вооружение крайне плохое — 38 трехлинейных винтовок с восемьюдесятью патронами на каждую, 20 старых берданок, неизвестно когда выпущенных, и по шестьдесят патронов к ним, две французские винтовки... Вот и все вооружение. Ни пулемета, ни бомб... «Знают, видно, об этом басмачи, если не спешат взять приступом».
— Но черта с два! — загорелое лицо Махмудова стало суровым.
2
В 7 часов мною было получено письмо от курбаши Ислама с предложением сдаться.
— Товарищ начальник! Басмачи сдаются! Они подняли белый флаг!
— Что-о-о-о? Что вы мелете?
— Поглядите сами. Вон... вон идут. Трое...
Под белым флагом по такыру шли три басмача в полосатых халатах, в больших серых чалмах. У каждого на боку болталась кривая сабля, за поясом — черный маузер.
— He стрелять! Парламентеры.
— Ишь, поговорить им захотелось, языки почесать! — милиционеры с любопытством поглядывали на подходивших басмачей.
— Тихо! — гаркнул Махмудов. И уже шепотом связному: — Вызови ко мне Мубарака-Кадама и Пулата Насретдинова!
— Я здесь! — весело отозвался Пулат. Он тотчас понял, для чего нужен начальнику. Любил он опасные дела. Такие, очевидно, предстоят.
— Явился по вашему приказанию, — отчеканил Мубарак-Кадам.
— Пойдете парламентерами! — бросил Махмудов. — Подтянуться! Почистить пуговицы! Чтоб все делали, как надо! Не горячиться! Ясно?
— Понятно! Поговорим по душам, чтоб их душу...
— Спокойно! Отряд, приготовиться к бою! Врагов держать на прицеле!
Из малых ворот крепости вышли два милиционера. По выжженному солнцем такыру, навстречу ощетинившемуся стволами винтовок врагу, твердо ставя ноги, шли Пулат и Мубарак-Кадам.
Взоры милиционеров были прикованы к парламентерам. Вернутся ли? Не ловушка ли? Можно ли положиться на басмачей?..
Парламентеры встретились в двухстах метрах от крепости. Басмачи чувствовали за собой большую силу и держались самоуверенно.
Пулата бесили их наглые физиономии. С каким наслаждением он кинулся бы сейчас на бандитов! Он кипел от ненависти, с трудом сдерживая свой гнев. Он не думал, что может в любую минуту погибнуть. Когда молод, редко думаешь о смерти.
Правда, он уже не раз видел смерть в глаза. В 17 лет добровольцем ушел на фронт, принял боевое крещение в боях против Махно, бил Деникина. Вернувшись в Исфару, вступил в добровольческий отряд, оттуда пошел в милицию.
За его плечами всего двадцать лет жизни. Едва наметившиеся усы. И он не знает, доведется ли ему отрастить их, как положено мужчине, или сейчас вот вражеская пуля свалит его на раскаленный такыр...
Враги молчат.
— Вы что, языки проглотили? — не выдерживает Пулат. — Давай дело!
Басмач в шелковом халате, одетый побогаче, протягивает ему вчетверо сложенный листок.
— Сдавайтесь! — хрипит ом. — Нас много. Вас мало. Все равно конец.
— Ха-ха-ха! — дерзко смеется Мубарак-Кадам. — Не вам об этом судить! Рабоче-дехканская власть наша, нам и решать!
Басмач в шелковом халате схватился за эфес сабли. Рука Мубарака мгновенно очутилась на маузере. Взгляды скрестились. Но басмача под локти берут его дружки. Враги поворачиваются и уходят.
...В письме курбаши Исмата корявым почерком по-русски и по-таджикски было выведено:
«Сдайте оружие, уйдите из крепости, гарантирую сохранить всем жизнь».