И вообще — как мне это все надоело, кто бы знал, а? Что-то внутри поднимается, огромное, темное, голова тяжелеет, в глазах муть. Неужели я никогда с этим не развяжусь?! Учиться еще два года — и еще два года терпеть?!
Тут Альба повернулся ко мне и сказал будничным тоном:
— Ну, что стоишь? До сих пор не выучил регламент тренировки? — стая опять с готовностью захихикала.
— На позицию!
Какая, к дьяволу, позиция — у нас тут что, Лужники? Тут без всяких позиций с любого места можно разбегаться да прыгать... Кстати, прыжковая яма с песком у нас длиной 7 метров. Для выполнения норматива МС я должен ее перепрыгнуть, и прилично.
Что-то я сегодня совсем не в себе. И Лысому слишком явно показал свое недовольство, и Альбе вот сейчас хочется хотя бы нагрубить — но зато так хочется, что прямо не могу терпеть! Просто не могу сдерживаться — и все тут! И чтоб не сорваться, я начал разбег прямо от бревна. Мне придется заложить порядочный вираж, но я очень хотел побыстрее убраться от банды, чтоб, не дай бог, не высказать им все, что бурлило внутри.
Выхожу на прямую, чуть придержать правую, еще, целимся, планка, вся, вся кипящая ненависть в толчок — пошел! И — впервые за пару лет — я опять поймал то самое чувство, что и в первый свой нечаянный дальний прыжок. Чувство полета. Чувство помощи. Чувство, когда меня тянет что-то, подталкивает, подбадривает. Смешно говорить, но я даже успокоился, когда летел — за доли секунды! И кое-что понял. Даже не так — многое понял. В частности — то, что кто угодно может делать со мной что угодно, но больше я вот тут вот так "тренироваться" не буду. Никогда.
Я нисколько не удивился, когда по ногам со скрежетом ударила гарь беговой дорожки — яму я перепрыгнул. И никто меня даже не окликнул, когда я, не задерживаясь и не оглядываясь, просто ушел со стадиона.
Глава 2. После школы
Волонтерка из управы пришла тик-в тик как обещано — ровно через час. Я даже напрягся немного — с чего бы такая пунктуальность? Не запросили бы с меня денег... Женщину на вид лет сорока у меня язык не повернулся назвать Леночкой, потому после обмена приветствиями я спросил:
— Меня зовут Алекс, а вас? — и, не поддержав ее развеселое: "Все Леночкой зовут!", предложил:
— Елена, можно?
На что она мне жизнерадостно заявила:
— Да не проблема! Проблема — вот! — показала на мою ногу и засмеялась. Даже я улыбнулся, хотя вообще-то не склонен относиться к своей боли-боли последних месяцев так легко.
— Где-то можем присесть — набросать списочек того, что вам нужно сделать, но сами вы пока не можете, Алекс?
Я приглашающе махнул рукой в сторону кухни, но тут же предупредил:
— Тут вот осторожнее, откуда-то лужа появилась с утра, — показывая пальцем на место своей утренней почти-аварии.
— Лужа? Появилась? Так не бывает... — Леночка стала озираться, потом обогнула меня и заглянула в ванную, зашла в кухню, судя по звукам — уже полезла в какой-то шкаф... Я за ней, понятное дело, угнаться не мог — нога. К моменту как я доковылял до кухни, Елена уже шла мне навстречу, красная и встрепанная:
— У вас вроде бы везде сухо. А вот потолок мне не нравится! Лестница есть в хозяйстве?
— Откуда, — горестно вопросил я, — только заселились в новострой, как я ногу сломал. Ничего толком еще купить не успели.
— Ну и ладно, я со стула тогда. Возьму в комнате, там я видела деревянный, он поустойчивей, — метеор умчался в спальню, я же прошел на кухню, собрался сесть к столу, но спохватился и громко крикнул в дверной проем:
— Кофе?
— Черный! Без сахара! Кружку! Побольше! — она мне уже нравится, черт побери!
Пока я ковырялся с кофемашиной, из коридора понеслась очередь отрывистых докладов:
— Так! Вас заливают! Сверху! И, возможно, вода и сейчас еще течет у них! Я пойду! Постучусь к ним! Что там происходит!
— А кофе? — спросил я негромко, риторически, себе под нос. Но она неожиданно ответила, заглядывая в кухню, уже нормальным тоном:
— А кофе потом! А то сейчас как хлынет! — и скрылась.
Хлопнула дверь.
Однако, функционировать на такой скорости я не могу — банально отказывает мозг после бессонной ночи. Присаживаюсь к столу с кружкой кофе, вторую ставлю напротив и отодвигаю всю эту дурную суматоху в сторону.
-*-*-
На удивление, мой взбрык на стадионе никаких последствий не имел. Вообще. Больше того — никогда после того майского дня я не разговаривал ни с кем из "верхних", а Альбу — так и вовсе не видел даже ни разу. У меня, конечно, хватало забот и без них — экзамены, выбор техникума в Екатеринбурге — я категорически отказался идти в 10 класс, ругань с мамой и учителями по этому поводу, но все равно, иногда я не без содрогания вспоминал былое. И думал: а что, если сегодня меня опять остановит Лысый?
Но — никто и ничего.
А потом я реально встретил Лысого в коридоре, но даже сам удивился тому, насколько мало внимания на него обратил. Я как-то его и узнал не сразу, точнее, не узнал, а сообразил, что это он, уже пройдя мимо. И обмер внутри — что будет? Но ничего не произошло, никто меня не окликнул, расстояние между нами росло с каждым моим шагом. Я в тот момент был озабочен предстоящей консультацией по геометрии, так что быстро выкинул этот эпизод из головы.
Тем не менее, первым, что я произнес — вслух! — сойдя с поезда в Екатеринбурге, было жизнеутверждающее: "Окончательно хрен вам всем, сволочи!". Правда, не вру.
Поначалу я не раз думал — может, и не обязательно было так резко уезжать? Все рвать, ломать? Ссориться с мамой? Ведь вполне возможно, что все наладилось бы и так. Учился бы себе в школе спокойно, как все, жил дома еще два года... Но потом, освоившись в новой для себя среде техникума, я понял, что буквально оцепенел в своей старой школе, не развивался, не двигался вперед, ничего не хотел, только бегал от "верхних" — тоже мне, достижение. Учеба в технаре показалась глотком воздуха, хотя я ее трезво оцениваю — конечно, ничему уж такому сакральному нас там не учили, и почти ничем из выученного я так никогда и не воспользовался. И диплом — даже не помню, где он лежит, ни разу не доставал. Тогда я ситуацию "отпустил", буквально силой заставив себя выкинуть это все из головы. Постановил считать решение верным, как-то так.