Это должно было быть уколом.
С некоторым трудом я отвожу взгляд от его рук, лежащих на ее талии, и перевожу его на лицо, где обнаруживаю, что его глаза уже немигающе смотрят на меня.
Он смотрит на меня так, что я полностью теряю контроль над собой, а мои ноги слабеют в коленях от интенсивности его взгляда.
Они оценивающе скользят по моему телу, задерживаясь на красном платье в пол с блестками, которое обтягивает все мои изгибы так плотно, что это совершенно неуместно для школьного мероприятия.
Они становятся абсолютно черными, застывая от холодной ярости, когда переходят к руке, перекинутой через мою грудь, и медленно проводят по ней до лица Риса.
— Видишь, этот взгляд говорит мне, что если я не уберу руку от тебя в ближайшие полсекунды, он буквально вырвет мое плечо из сустава, — весело говорит Рис, убирая руку.
Я хмыкаю, отворачиваясь от Феникса и возвращаясь к Рису.
— А пока он может лапать кого хочет, а я должна просто смотреть.
Он поднимает на меня бровь, и я понимаю, что выдала больше, чем хотела.
— Если тебя это беспокоит, может, тебе стоит что-то с этим сделать. — Он нахально подмигивает, а затем переключает внимание на Тайер, которая с помощью Неры несет Картера и, спотыкаясь, идет по одному из коридоров. — Мне пора, дорогая, моя добыча уже в пути.
Он проносится мимо меня, но я хватаю его за руку и неловко задерживаю на мгновение.
— Я знаю, что мы не были близки тогда, — говорю я, прочищая горло, пытаясь найти слова, чтобы сказать ему, и терплю неудачу. — Но мне так жаль твоих родителей, Рис. — Честно признаюсь ему. — Я знаю, что сейчас они бы очень гордились тобой.
Когда-то Рис был мне как брат. Что бы ни происходило между мной и Фениксом, я, по крайней мере, рада, что это открыло дверь для возвращения дружеских отношений.
Он искренне улыбается и снова прижимает меня к себе, крепко целуя в макушку.
— Он оторвет мне губы за это, но я должен был, — шутит он. — Спасибо, ты хороший друг. — Он показывает на меня, когда начинает уходить. — Лучше, чем кто-либо из нас заслуживает. Тебе нужно научиться держать чертову обиду. Роуг может тебя научить. — Он весело добавляет, прежде чем скрыться в толпе.
Я хихикаю, глядя ему вслед и не обращая внимания на тяжелый взгляд Феникса, устремленный на меня.
Его лицемерие просто поражает.
Он исчез сразу после того, как мы занялись сексом, и сейчас у него в объятиях другая девушка, но у него хватает наглости злиться, когда Рис прикасается ко мне совершенно платоническим образом.
Я ухожу в другом направлении, не желая больше выносить его присутствие.
Это здание было построено более пятисот лет назад. Архитектура в стиле Ренессанс подразумевает наличие множества темных, запутанных коридоров, обрамленных большими мраморными колоннами. В этой части АКК полно поворотов, изгибов и мест, где можно спрятаться, что очень кстати, когда ты не пытаешься быть найденным.
Несмотря на то что я ухожу, взгляд Феникса не покидает меня. Сначала я думаю, что мне это показалось.
От паранойи у меня волосы на затылке встают дыбом, и на самом деле его там нет.
Но потом я улавливаю запах его одеколона, амбры, мускуса и перца.
Я слышу, как по мраморному полу за мной решительно шагают туфли за пять тысяч долларов.
Мое сердце бешено колотится, когда шаги становятся все громче и ближе друг к другу.
Мурашки бегут по коже от осознания того, что он находится на расстоянии вытянутой руки от меня.
Я ускоряю шаг, но недостаточно быстро.
Дыхание сбивается, когда теплая рука обхватывает мой затылок сзади и сжимает.
Обхватив мою шею, он прижимает меня к себе, заводит в открытый класс и прижимает меня к стене.
Он тяжело дышит, нависая надо мной, наклонив голову, и его резкое дыхание бьет мне в ухо.
— Ты не позволяешь мне поцеловать тебя, но без проблем позволяешь Рису и Максу прижиматься к тебе. — Он сердито спрашивает. — Почему?
Его рот находится в нескольких дюймах от моего, приоткрыт и яростно дышит, достаточно близко, чтобы, если я наклоню подбородок вверх, наши губы соприкоснулись, и я знаю, что он погубит меня навсегда.
Наша связь электрическая и почти осязаемая, искры, летящие между нами, достаточно горячи, чтобы обжечь и навсегда оставить шрам.
Я не говорю ему, что его гнев неуместен.
Что из упомянутых им поцелуев один был более платоническим, чем те, что я получала от своей бабушки в прошлом, а в другом я вряд ли участвовала по доброй воле.
Ни один из этих «поцелуев» никогда не сравнится с нашей настоящей взрывной любовью.
Поцелуй между нами ничего значил бы ничего для него и все для меня, и именно поэтому он никогда не произойдет.
— Это не то, что я готова тебе дать, — трепетно шепчу я.
В его глазах вспыхивает что-то опасное, когда они встречаются с моими.
— Тогда что ты готова мне дать? — он требует, его голос груб и искажен похотью.
Все, если только ты этого захочешь. Если бы ты только попросил.
— Секс.
Со стоном он отпускает меня и отступает назад, глядя на меня с окончательным интересом.
— Ты хочешь продолжать трахать меня?
Я понятия не имею, когда у него появился такой грязный рот, и не понимаю, почему каждое грязное слово заставляет мой пульс биться, а киску пульсировать в предвкушении.
Я киваю, но добавляю.
— Только если ты согласишься на некоторые правила.
Его взгляд сужается, и я вижу по глазам, что он вспыхивает. Он опирается бедрами о стол и скрещивает руки, раздражение сворачивает его мышцы. Ясно, что он не хочет вести со мной переговоры.
— Нет.
Я пожимаю плечами, изображая спокойствие и надеясь, что он не заметил, как мой пульс отскочил от горла.
— Тогда дверь за тобой.
Он не двигается. Я собираю волосы на одно плечо и рассеянно играю с ними, ожидая, пока он примет решение.
Его пустой взгляд следит за моими пальцами, распушившими пряди.
— Кто определяет правила?
— У меня есть несколько, которые я разработала.
Он задумчиво почесывает челюсть.
— Это кажется несправедливым.
— Ладно, мы можем придумать их вместе. Это неважно. — Говорю я. — Главное, чтобы мы придерживались их, и если мы их нарушим, то прекратим. Хорошо?
Он кивает.
— Первое правило, — начинаю я решительно, потому что если это скажу я, то будет не так больно, как если бы это предложил он, — если мы делаем это, то мы просто развлекаемся. Никаких затаенных чувств.
Феникс отвечает сквозь стиснутые зубы.
— Это не будет проблемой.
Я игнорирую колющую боль и жестом предлагаю ему что-то взамен.
— Никаких ночевок. — Он прикусывает язык, плечи напряжены. — Это не должно быть проблемой для тебя, учитывая, как быстро ты покинула мою постель после последнего раза, когда мы трахались.
— Это ты выбежал оттуда так быстро, что у тебя пятки сверкали, — раздраженно огрызаюсь я. — Спасибо, что хотя бы снял наручники, чтобы мне не пришлось терпеть унижение от того, что меня нашли бы в таком виде. Я бы и не подумала, что ты оставишь меня связанной, — добавляю я с горечью в голосе.
Очевидно, я еще не смирилась с тем, что он ушел.