Она всегда видела меня не таким, каким меня видит весь остальной мир. Это испытание для моего рассудка — снова столкнуться с этим.
— Есть только пара человек, которых я подпускаю достаточно близко, чтобы они могли причинить мне боль. — Я говорю ей, прежде чем пригнуться к окну.
— Ты ведь знаешь, что можешь выйти через парадную дверь?
Я снова оборачиваюсь.
— Я не хочу, чтобы Беллами меня видела.
Настала ее очередь кивать, ее рот сжимается в прямую линию.
— Хорошо. Увидимся.
Я ухожу в ночь, не оборачиваясь, игнорируя голос в моей голове, кричащий, чтобы я оглянулся на нее.
ГЛАВА 31
Сикстайн
Я делаю успокаивающий вдох, прежде чем открыть дверь в свою квартиру и войти. Три любопытных лица тут же оборачиваются на звук открывающейся двери.
— Наконец-то, — говорит Нера, встречая меня на пороге. — Мы давно ждали, когда ты вернешься домой.
Она берет меня за руку и тащит на кухню, где Беллами и Тайер расставляют закуски и наливают шампанское в фужеры.
— Из-за моего сообщения? — спрашиваю я, смеясь.
— Ну да, — отвечает Тайер. — Ты сказала это так, будто у тебя есть серьезные сплетни, чтобы рассказать.
— Я лишь сказала, что должна вам кое-что рассказать.
— Да, и некоторые из нас годами ждали, когда ты заговоришь о том, о чем, я думаю, ты собираешься говорить, так что мы пришли подготовленными, — добавляет Нера, приподняв бровь.
Мои щеки пылают, и я отворачиваюсь, потянувшись за бокалом вина, чтобы занять руки.
Наши отношения с Фениксом не прекращаются с ночи чемпионата, прошедшей больше недели назад. Он был жаден и требователен, писал мне каждый день, иногда по несколько раз в день, чтобы я встретилась с ним и мы занялись сексом.
Когда я появляюсь в назначенном месте встречи, будь то его дом, библиотека, раздевалка или даже общественный парк, он набрасывается на меня, часто сзади, обхватывает рукой мое горло и бесстыдно трахает меня.
В некоторых отношениях он обращается со мной как с принцессой. Он часами ест меня или целует все мое обнаженное тело. Он даже начал одевать меня после того, как мы закончили, как будто я его личная кукла, дошло до того, что он зашнуровывает мне ботинки.
В остальном он обращается со мной как со своей шлюхой. Прижимает меня лицом к земле и трахает, как животное. Засовывает пальцы в мою задницу, пока шепчет мне на ухо мрачные похвалы и мерзкие фантазии.
Фантазии, которые я охотно позволяю ему исполнять.
С каждым днем он все больше развращает меня, постепенно разрушая мою репутацию хорошей девочки, пока я не обнаруживаю, что делаю то, о чем даже не подозревала.
Только сегодня утром я шла по коридорам АКК, когда он подошел ко мне сзади и затащил в соседний класс.
Он прижал меня к стене, уткнувшись лицом в мою шею, и я даже не успела понять, что уже не в коридоре.
— Феникс?
Он присосался к моей точке пульса, добавив к ней множество следов, которые он уже оставил на моем теле. Водолазки стали моим единственным средством скрыть художества его рта. Слава богу, сейчас был декабрь, и моя новая склонность к максимальному прикрытию не вызывала лишних вопросов.
— Ты не выкладываешь в Инстаграм провокационных фото, чтобы возбудить меня, —объявил он, половина слов была приглушена моим горлом и едва слышна, а вторая половина прозвучала с самодовольным облегчением.
Мне показалось, что я услышала, как он пробормотал, что собирается убить Роуга, но его дыхание щекотало мне шею, когда он говорил, заставляя меня хихикать в ответ и заглушая его слова.
Его руки сжались вокруг моей талии, когда он застонал и прижал меня к себе.
Несколько дней назад он прислал мне еще один запрос, и я уставилась на него, зависнув над кнопкой «принять». Я закрыла приложение, так и не приняв его, желая заставить его подождать еще немного.
Устав ждать, пока я это сделаю, он заставил меня разблокировать телефон для него вчера вечером, открыл приложение и сам нажал «принять». Думаю, он провел по крайней мере часть утра, просматривая мою ленту.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я.
Он не потрудился поднять голову, отвечая мне в перерывах между покусываниями и облизываниями моей шеи.
— В твоей ленте нет фотографий, на которых ты в бикини.
Я вспомнила свою ленту, состоящую из довольно стандартных фотографий семьи, друзей и моих путешествий. Я никогда не публиковала свои фотографии в купальнике.
— Нет, не выкладывала.
— Хорошо, — одобрительно промурлыкал он и лизнул мое горло, пока его руки лихорадочно тянулись к моей рубашке, чтобы вытащить ее из-под юбки.
— Но это не значит, что это не может случиться в один прекрасный день, — добавила я, желая поддразнить его.
Его губы жарко прижались к моему уху.
— Прекрасно, только не забудь отметить меня на своей заднице, когда будешь ее выкладывать, чтобы все поняли, кому она принадлежит.
Я рассмеялась, позволив ему стянуть с меня рубашку через голову, взволнованная опасностью того, что любой из школы может войти в любое время.
Он сорвал с меня джинсы и трахнул меня стоя: мои ноги обвились вокруг его талии, а руки сжимали его плечи, мои ногти отчаянно впивались в его спину через рубашку.
Не поцеловать его было практически невозможно. В таком положении разница в росте между нами почти не ощущалась. Его глаза были черными от вожделения и жарко смотрели на меня. Я была так близко к его рту, нас разделяли считанные сантиметры.
Было бы так легко наклониться и прижаться к нему.
Я хотела этого. Я умирала от желания.
Осознание того, насколько сильной была эта потребность, заставило меня в последнюю секунду отвернуться и зарыться головой в его шею.
Он трахал меня с решительной неумолимостью, как всегда, отказываясь отпускать меня, пока я не кончила дважды.
Когда он кончил, то вытер свой член о внутреннюю сторону моего бедра, шлепнул меня по заднице и велел идти на занятия. Я пришла на курс международного бизнеса с десятиминутным опозданием, с его спермой, стекающей по моей ноге, и растрепанным видом, который заставил Неру подозрительно сузить глаза, когда я села рядом с ней.
Этот взгляд заставил меня расколоться. Я не могла больше хранить этот секрет в себе. До официального объявления в прессе оставалось всего несколько недель, и я знала, что мои друзья и так умеют хранить секреты. Мне просто нужно было выговориться и поговорить об этом с девочками. Я написала им сообщение, предупредив, что должна рассказать им кое-что сегодня вечером.
Они все ответили с разными взволнованными эмодзи и явно готовились к событию, которое, по их ожиданиям, должно было стать большим открытием.
— Простите, вы приготовили сырную доску? — спрашиваю я, указывая на то, что, очевидно, является сырной доской на стойке.