— Папа говорит, что я слишком маленькая, чтобы заводить парня.
Мой папа — самый лучший папа на свете, но он может показаться страшным людям, которые не являются мной или моей мамой. Я бы не хотела, чтобы Феникс попал под его дурное влияние. Хотя я еще маленькая, я достаточно понимаю, чтобы знать, что мой отец может заставить его исчезнуть, если он перейдет черту в отношениях со мной.
— Можешь не отвечать, но для протокола я знаю, что Феникс ответил бы именно так. — Он говорит, а затем ставит галочку в квадратике «да» и рисует рядом с ним дюжину сердечек.
Мое сердце бьется со скоростью миллион километров в час. Я не могу поверить, что собираюсь сказать ему, что он мне нравится. Это страшно и волнительно, и я знаю, что мое сердце будет стоять комом в горле, пока я не увижу, как он отреагирует.
Астор вырывает еще одну страницу и протягивает ее мне вместе с ручкой.
— Твоя очередь, — говорит он, складывая черновик, который он сделал.
Я копирую версию Астора, за вычетом вопроса о парне, и использую дополнительные цветные маркеры, которые он мне принес, чтобы нарисовать сердечки и смайлики.
Когда я заканчиваю, я поднимаю лист и показываю ему.
— Идеально.
— Ты уверен, что он не будет смеяться надо мной?
— Он не будет смеяться над тобой, — говорит он, наклоняясь, чтобы обнять меня.
Мы отпрыгиваем друг от друга, когда раздается стук дверной ручки, возвещающий о чьем-то приходе. Единственный человек, который приходит сюда, кроме нас, — это Феникс.
Я бросаю на Астора панический взгляд, когда мы хватаем записки и судорожно запихиваем их в карманы.
Мы успеваем как раз вовремя. Феникс входит как раз в тот момент, когда Астор запихивает написанный им черновик в карман джинсов.
Его взгляд переходит от слишком невинного лица Астора к моему нервному, молча рассматривая разбросанные вокруг меня блокнот и маркеры.
Он весь промок, его волосы прилипли к виску, а с одежды повсюду капает вода.
— Что вы, ребята, делаете? — подозрительно спрашивает он. Я знаю, что наша сцена выглядит совершенно неестественно.
— Ничего. — Мы с Астором говорим одновременно, что делает ситуацию еще хуже.
Между нами повисает молчание, а потом Астор поворачивается ко мне.
— Пойдем к тебе домой? Ты же хотела показать мне одну вещь. — Он говорит, глядя на меня широко раскрытыми глазами.
— Да, хотела. В смысле, хочу. Пойдем, — добавляю я. — Увидимся позже, Никс.
Я не смотрю ему в глаза, проходя мимо него, моя рука сжимает карман брюк, как будто записка может случайно выскочить и попасть ему в руки.
— До встречи, брат, — слышу я сзади себя слова Астора.
Снаружи по-прежнему льет дождь. Мы быстро спускаемся по лестнице и хватаем велосипеды, которые мы беспорядочно положили на землю, пытаясь укрыться от ливня.
— Как думаешь, он что-нибудь видел? — спрашиваю я.
— Нет, — быстро отвечает Астор, крутя педали впереди меня. — Но он определенно подумал, что мы что-то замышляем. Мы не были очень скрытными.
— Я знаю, я запаниковала.
— Все в порядке, он будет счастлив через несколько дней, когда узнает, что это было. — Он кричит так, что я его слышу.
— Эй, подожди меня. — Я кричу, пытаясь крутить педали быстрее, чтобы догнать его, но он не слышит меня из-за дождя. — Астор!
Расстояние между нами увеличивается, пока он крутит педали в двадцати футах впереди меня. Дождь мешает мне видеть и не позволяет донести мой голос, когда я снова зову его по имени.
Мое переднее колесо задевает корень дерева, и я лечу, приземляясь на бок с велосипедом, который все еще частично находится у меня между ног.
— Ой, — простонала я, осторожно садясь и осматривая свое тело.
Я вся в грязи с ног до головы, но, слава богу, хотя бы ничего не сломано. Я надеру Астору задницу за то, что он меня бросил, когда доберусь до него.
Я вскидываю голову, когда громкие звуки нарушают тишину, наступившую после дождя. Они доносятся в ужасающей последовательности отдельных звуков, которые рассказывают историю, которую я отказываюсь понимать.
Визг и треск шин.
Громкий, леденящий душу стук.
Ужасающий крик.
Он доносится с дороги. С того места, где Астор ехал на велосипеде.
Весь воздух высасывается из моих легких, как будто их запечатывают в вакууме, и ужас опускается на мое тело.
— Нет, — шепчу я. — Нет, нет, нет.
Я отпихиваю велосипед от себя, освобождая ногу, которая все еще застряла под ним, и бегу к дороге, надеясь, что машина только что очень громко затормозила.
— Астор! — кричу я на бегу, ноги стучат по мокрой земле, легкие разрываются от нехватки воздуха, но я не останавливаюсь.
Пожалуйста, — в отчаянии думаю я, — пожалуйста, ответь мне.
— Астор! — снова зову я, приближаясь к дороге. Я не обращаю внимания и снова спотыкаюсь, мои колени скребут по каменистой земле.
Я впиваюсь ногтями в землю и, используя опору, поднимаюсь на ноги и пробираюсь сквозь строй деревьев. Мой взгляд бешено мечется, пытаясь осмыслить происходящее передо мной.
Кажется, что мои глаза и мозг движутся в замедленной съемке, когда я по частям рассматриваю сцену.
Машина припаркована неровно, по диагонали, остановилась наполовину на улице, наполовину на тротуаре.
Искалеченный велосипед, частично попавший под переднее колесо.
И наконец, пара ступней и начало ног, остальная часть маленького тела, к счастью, заслоненная машиной, которая его прикрывает.
— Нет, — слабо кричу я, отказываясь верить в то, что вижу. — Астор? Астор, вставай, — зову я, чувствуя, как слезы текут по щекам и попадают на язык.
Я делаю шаг к нему, желая, нет, нуждаясь в том, чтобы быть с ним, но кто-то останавливает меня. Я не знаю, кто именно, это какой-то безымянный, безликий взрослый, который протягивает руку и удерживает меня, в конце концов удерживая меня полностью, когда мои ноги подкашиваются и я падаю на землю.
Последнее, что я помню, — это капли крови на асфальте и ощущение дождя, бьющего по щекам, прежде чем меня настигает темнота.
***
Когда я просыпаюсь, уже ночь. Я лежу в своей кровати, а моя мама спит в кресле для чтения в углу моей комнаты.
— Мама, — говорю я, зовя ее, и на секунду позволяю себе надеяться, что все это было сном. Но когда ее глаза открываются и я вижу в них тяжесть мира, я понимаю, что это была реальность. — Где Астор? С ним все в порядке? Могу я его навестить? — быстро спрашиваю я, сбрасывая с себя одеяло.
Она пересекает комнату и садится на кровать рядом со мной, заставляя меня лечь обратно. Она тихонько гладит меня по волосам, как она всегда делает, когда я расстроена.
— Мама...
— Мне так жаль, ma chérie — милая. Астор... он ушел, детка.
— Куда ушел?
— К бабушке на небеса.
— Нет. — Я говорю, качая головой и отказываясь в это верить. — С ним все в порядке, должно быть.
Она садится на кровать рядом со мной, натягивает на нас одеяла и крепко прижимает меня к себе. Когда я чувствую, как ее руки надежно обнимают меня, я окончательно срываюсь.
Слезы текут по моему лицу, и я позволяю себе снова погрузиться в забытье, которое есть сон, тихо надеясь, что на этот раз я уже не проснусь.
ГЛАВА 6