Он качает головой.
— Для меня никогда не было никого другого, кроме тебя. Мне жаль, что я сбил нас с пути на несколько лет, но я обещаю тебе, что ты для меня — это все. Ты — конечная цель.
По его коже бегут мурашки, когда я продолжаю исследовать пальцами его живот.
— Некоторые из них новые, — замечаю я.
— Вот это я получил на прошлой неделе, — говорит он, указывая на Пояс Ориона. — И вот это.
Вместо того чтобы показать на свой живот, он поднимает руку. Мои глаза следят за ним и расширяются, когда я замечаю тонкую черную полоску, вытатуированную на безымянном пальце. Кольцо-струна все еще на месте, почти защитно обхватывая новую линию под ним.
— Кольца могут потеряться или сломаться. Я хотел иметь что-то постоянное, чтобы показать людям, что я принадлежу тебе, потому что я всегда принадлежал тебе.
Новая волна слез застилает мне глаза, и он протягивает руку, чтобы провести по моей щеке.
— Теперь ты веришь мне, когда я говорю, что люблю тебя?
Я киваю, и выражение его лица становится прямо-таки эйфорическим. Он прижимает мою щеку к себе, чтобы притянуть меня ближе, наклоняя мое лицо к себе.
— Хорошо, — хрипло шепчет он, его рот находится в нескольких сантиметрах от моего. Его губы находят мои в страстном и жаждущем поцелуе.
Я впиваюсь ногтями в кожу его живота, наслаждаясь ощущением первого прикосновения к его груди. Возбуждение вспыхивает в моих венах, когда я представляю, как пульсируют мышцы его живота, когда он наклоняется надо мной, его темные глаза прикованы к моим.
— Я хочу состариться с тобой. — Он говорит мне, отстраняясь и глядя на меня сверху вниз тяжелыми глазами. — Я хочу искупить свою вину перед тобой за те годы, которые я испортил. Я хочу переживать с тобой первые снега и последние дни года. Я хочу нести тебя наверх, когда ты заснешь на диване. Я хочу заниматься с тобой любовью в нашей постели. Но самое главное — я хочу просыпаться каждое утро рядом с тобой. Вот почему я купил этот дом.
Он берет мою руку и переплетает свои пальцы с моими. Поднеся ее к губам, он нежно целует тыльную сторону моей ладони.
— Я использовал каждый цент из тех денег, которые взял, чтобы купить его. Я никуда не уйду, и уж точно не без тебя. — Мы выходим из библиотеки рука об руку, и он показывает мне кухню, спальни, будуар, кабинет. — Мы встретились в Хэмпшире и снова нашли друг друга здесь, это место — наш дом. Только нам нужен настоящий дом, потому что мой, конечно, таковым не является, и я больше не повезу тебя в дом твоего отца. Когда я увидел, что этот дом свободен, это было как знак, потому что мы будем рядом с Астором. Ты сможешь навещать его, когда захочешь.
У меня сердце замирает в груди от его заботы. Я вижу, как сильно он хочет, чтобы я ему поверила, — это ясно как день по отчаянному блеску в его глазах.
— Это дом, который я вижу для нашего будущего. Для Рождества и длинных выходных. Для нескольких дней с нашими друзьями вдали от города. Когда у нас появятся дети. — Вернувшись в гостиную, он поворачивается ко мне лицом. — Но если он тебе не понравится, мы продадим его и найдем новый, где ты захочешь. Дом не имеет значения, пока есть я и ты.
Я качаю головой, потрясенная. Дом прекрасен и представляет собой все, о чем я мечтала.
А Феникс... ну, он любит меня.
Все сомнения, которые у меня были на этот счет, уже давно развеялись, успокоенные множеством способов, которыми он доказал, что хочет быть со мной. Я все еще в шоке от того, что обнаружила его татуировки, и не могу не смотреть на них, пока он остается рядом со мной без рубашки.
— Ты качаешь головой. Это значит «нет»? — спрашивает он, и в его тоне появляется нотка паники.
— Нет, это я перегружена всем. Ты, твои татуировки, дом.
— Прости, детка, — говорит он, целуя меня в лоб. — Мне нужно сделать еще одну вещь.
Прежде чем я успеваю спросить, что это, он хватает меня за руки и опускается передо мной на одно колено.
— Феникс... — я осеклась, не в силах больше ничего сказать.
— Это то, что я должен был сделать в первый раз. Еще одна моя ошибка, — говорит он, отпуская мою правую руку и доставая кольцо, которое я вернула ему несколько недель назад. Он держит его между нами, а его вторая рука по-хозяйски сжимает мою. — Я уже много раз говорил тебе о своих чувствах к тебе, поэтому скажу проще. Я очень люблю тебя, Сикстайн Телье, и я хочу на тебе жениться. Не из-за какого-то договора между нашими семьями или потому, что меня к этому принудили, а потому что я люблю тебя и не могу представить без тебя остаток своей жизни. — Он берет мою левую руку в свою и подносит кольцо к концу моего безымянного пальца. Он задерживает его там и снова смотрит на меня. — Ты выйдешь за меня замуж?
И я понимаю, что ответить на этот вопрос совсем не сложно, на самом деле это самое легкое, что мне когда-либо приходилось делать, потому что я знаю, кто моя вторая половинка, с тех пор как мне исполнилось девять лет.
Я моргаю сквозь слезы и взволнованно киваю.
— Да. Да, конечно, да!
Он надевает кольцо на мой палец, а затем заключает меня в объятия: его руки обвиваются вокруг моей талии, а мои — вокруг его шеи, и я счастливо смеюсь.
— От облегчения у меня такое головокружение, что я, кажется, могу потерять сознание. — Он бормочет, пожирая глазами колонну моей шеи.
— Я люблю тебя.
Он отстраняется и смотрит на меня.
— Скажи это еще раз.
Я провожу ногтями по его затылку.
— Je t'aime.
Он вздрагивает, и его глаза закрываются.
— Еще раз.
— Je t'aime, — говорю я, прижимаясь губами к его губам. — Un peu. — Немного. — Я целую его снова. — Beaucoup. — Много. — Еще один поцелуй. — Passionnément. — Страстно. — Его глаза открываются, взгляд становится мягким, когда он наблюдает за мной. — A la folie. Et pour toujours, mon amour. — Безумно. И навсегда, моя любовь.
Конец
ЭПИЛОГ
Сикстайн
Я слышу громкий грохот, за которым сразу же следует череда красочных ругательств.
— Черт. Смотри, куда летишь, придурок, — рычит хорошо знакомый мне голос.
Я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как дверь начинает открываться. Я взвизгиваю от неожиданности, настораживаюсь и пригибаюсь, чтобы спрятаться за перегородкой.
— Это была твоя гениальная идея, ублюдок, — пробормотал Рис в ответ. — Если бы ты мог подождать еще час, как я сказал, нам бы не пришлось этого делать.
Я выглядываю из-за перегородки, чтобы успеть услышать, как Тайер говорит мальчикам.
— Вам нельзя здесь находиться, это плохая примета!
Наконец они появляются в поле зрения, и я вижу, что Феникс закрывает глаза повязкой, а Рис помогает ему войти в комнату. Отсутствие у него зрения объясняет шум, который они подняли, прежде чем войти в будуар, где я готовлюсь. Должно быть, они наткнулись на стену.
— Вот почему у него завязаны глаза, любимая, — говорит Рис своей девушке. — Так он ее не увидит.
— Не думаю, что это так работает, — с сомнением говорит Нера.
— Так ему и скажи. Он чертовски упрям. Он вбил себе в голову, что хочет увидеть ее до свадьбы, и не стал слушать доводы разума. Оставалось либо помогать ему, либо смотреть, как он в одиночку выходит из комнаты с завязанными глазами, и надеяться на лучшее. — Он небрежно заметил.