Я ухмыльнулся и решил, что покер подождет.
- Как поживаешь? Можно тебя угостить? – обратился я к бюретке с модной стрижкой под пикси.
Проклятье! Кого она мне напоминает? Будет неловко, если я с ней уже спал.
Но девчонка уже осматривала меня. Ни шагу назад.
- Угости, - охотно согласилась она, улыбаясь, – представляешь, у моей подруги сегодня день рождения. Совершеннолетие.
- Оу, - откликнулся я с вежливым удивлением и, наконец, взглянул на новорожденную, что сидела рядом.
Она прятала лицо за волосами и вся ссутулилась, словно хотела свернуться в клубок, как ежик.
- С днем рождения, - поздравил я, снова проявляя вежливое участие.
- Спасибо, - буркнула она, тряхнула, волосами и выпрямилась. Словно заставила себя выползти из раковины.
Наши взгляды пересеклись и у меня дар речи пропал. Я и думать забыл о Пикси. Потерялся в ласковом море огромных, наивных, чистых голубых глаз. Знаю, банально до тошноты, но она действительно – как море или даже океан. Я тут же отчаянно захотел утонуть.
- Совершеннолетие, а? – брякнул я, едва обрел дар речи. – Кажется, в этот день положено напиться и переспать с симпатичным парнем.
Она зарделась. Клянусь, ее щеки залил румянец. Я смутил ее почти детским намеком на секс.
- Намекаешь на себя? – вдруг дерзко ответила мне она.
- А ты считаешь меня симпатичным?
Девчонка хмыкнула, передернула плечами и повернулась к подруге. Я дал знак бармену повторить напитки.
- С днем рождения, - провозгласил я тост, поднимая свой стакан.
Снова заказал повторить. Мы пили, я шутил, она смеялась, краснела, когда отпускался до пошлости, но отвечала дерзко, не давая мне спуску. Я даже имени ее не спросил, но почти влюбился за два часа. Или напился? Не знаю. Легко спутать, если захмелел и сто лет не занимался сексом. Но она была прекрасна. Как цветочек, проросший сквозь асфальт. Такая чистая, наивная, красивая. Веселая и смелая. А за румянцем смущения я видел страстную натуру, которая даст фору искушенным старлеткам, типа ее подружки. Которая, кстати, очень скоро слилась, почувствовав себя лишней и не желая нам мешать. Молодец.
Когда моя прекрасная незнакомка положила голов мне на плечо и заявила, что на пьяна вдребезги, я понял, что пора прогуляться. Оказалось, что уже ночь и включили подсветку танцующих фонтанов. Мы смотрели на игривую яркую воду, повторяя эхом возгласы восхищенной толпы. Она радовалась так непосредственно, словно ребёнок. Искренние, подкупающие эмоции добивали меня. Сначала я положил руки ей на плечи, потом склонился, чтобы прильнуть ртом к нежной шее. Сладкий аромат ее кожи пьянил сильнее виски, кружил голову и отключал разум. Желание сделать ее своей превратилось в болезненную потребность. Развернув ее к себе лицом, поцеловал.
Почти ничего потом не помню. Только поцелуи, поцелуи, поцелуи. Ее запах, ее тихие стоны, томный шепот, несмелые касания. Я не спрашивал разрешения, она не противились. Кажется, уже в номере что-то говорила о спешке и безумии, что это все неправильно, плохо.
Взял ее лицо с ладони, рассматривая, словно картину гения, не скрывая восхищения, не прячась больше за иронией, честно сказал:
- Если нам так хорошо, разве может это быть неправильным? Плохим, грязным? Иди ко мне, красивая девочка. Позволь любить тебя.
*Шринк (амер. сленг) - психотерапевт
Глава 5. Решение
Едва Брендон вошел в кабинет, я уже знала, что нормального разговора у нас не выйдет. В голове шумело от виски, хотя я выпила всего ничего. В таком состоянии оставаться наедине с Торном никак нельзя. Я знала это, но все равно уступила, пустила в дом. На что надеялась? Непонятно. Дурочка. Как будто в первый раз.
Он даже не сказал, что думает о странной аварии Люка и письмах, в которых он ее словно ждал, предчувствовал, предвидел. Конечно, намного важнее в очередной раз доказать мне и самому себе, что я лишь жалкая, похотливая девка, которая не может ему отказать.
Смешно, но я ведь не могу. Пока он сохраняет дистанцию, еще как-то пытаюсь отрицать собственную слабость, но стоит Брендону коснуться меня – все. Тормоза, сдержанность, здравый смысл – все испаряется за мгновение, оставляя лишь обжигающее желание, отравленное горечью ярости и бессилия. Он как виски. Пьянящий, горячий, ароматный, жгучий и горький. Ненавижу алкоголь. Ненавижу Торна. Мне нельзя пить. Мне нельзя видеться с Брендоном. Это всегда кончается плохо. Похмелье, раскаяние, боль.