- Когда же, Сергей Кузьмич, успел сочинить? - спросил Шабалов.
- Сегодня. В такой час не ты к рифме, но она к тебе спешит.
- Хорошие стихи. Но не обессудь за прозаический вопрос: почему "солнечный настой" в такую хмурь?
- Верно, погода не праздничная, - согласился Баренц. - Но вижу в ней солнце, ничего не поделаешь.
Возвращались к машине уже втроем, говорили о поэзии на войне, я вспоминал Алексея Суркова, его "Землянку", минные поля сорок первого, с которых ушла в большую жизнь эта песня. Баренц рассказывал нам о технике поэтической работы, о том, как мучительно трудно бывает осмыслить то или иное событие и, наоборот, как иногда неприметная деталь вырастает вдруг в художественный образ. Цитировал Пушкина, Лермонтова, Некрасова, потом спросил:
- Не упрекнут меня за последнюю строку?
- "Ногою твердой став при море"?
- Да. За пушкинскую строку.
- За что ж упрекать? Это давний обычай. Дань глубокого уважения к великому поэту...
* * *
Прорыв армий 1-го Прибалтийского фронта к Балтийскому побережью для всех нас был событием знаменательным, однако общая обстановка, сложившаяся под Мемелем, оставалась весьма напряженной. Наши атаки непосредственно на Мемель успеха не принесли: артиллерию противника подавить не удалось. Командующий артиллерией армии Е. В. Щеглов сосредоточил на вражеских фортах огонь тяжелых дивизионов, стрельба была меткой, но не результативной. Многопудовые снаряды не причиняли фортам сколько-нибудь заметного ущерба.
На внешнем обводе продолжались напряженные бои. Атаки наших стрелков поддерживались артиллеристами, залпами "катюш" 2-й гвардейской минометной дивизии генерала М. Н. Богдана. В свою очередь, противник бросал в контратаки пехоту и танки, его береговая и корабельная артиллерия вела плотный огонь.
Телефоны на КП зуммерили беспрерывно. Принимая очередной доклад из 92-го корпуса, я услышал, как командующий артиллерией фронта генерал Хлебников (он тоже находился на КП армии) сказал Щеглову:
- Буду докладывать. Нужны калибры особой мощности. Без них нам форты не проломить.
Едва я положил трубку, как опять звонок. На проводе штаб фронта - генерал Курасов. Докладываю: атаки на Мемель результата не дают.
- Как это - не дают? - спросил Владимир Васильевич. - Ваш правый сосед уже ворвался в Мемель.
Это сообщение меня так озадачило, что я даже не сразу ответил. Ведь правый наш сосед - 5-я гвардейская танковая армия наступала на Палангу, между ее частями и нашим центром к берегу моря вышел 92-й стрелковый корпус генерала Ибянского, он уже охватил Мемель с северо-востока и находился в 8-10 км от городских окраин. Если бы части 5-й танковой прошли через боевые порядки корпуса, Ибянский тотчас поставил бы меня в известность.
Мой доклад, однако, не очень-то убедил генерала Курасова, и я передал трубку генералу Хлебникову. Николай Михайлович подтвердил, что ни о каком прорыве в Мемель и речь идти не может. Бой тяжелый, пока что не удалось прорвать даже внешний обвод мемельских укреплений.
Недоразумение скоро прояснилось. Дело было так. Командир одной из танковых бригад, ворвавшись в Палангу, доложил, что он ведет уличный бой в Мемеле. На войне, особенно в сложной обстановке, когда подвижные войска, добиваясь успеха, вынуждены часто и резко менять направления ударов, подобные случаи не исключены. Потерять ориентировку в горячке боя легко, тем более здесь, где оба города - Паланга и Мемель - рядом.
13 октября 43-я армия, как и другие армии 1-го Прибалтийского фронта, завершив Мемельскую операцию, перешла к обороне. В тот же день стало известно: войска 3-го Прибалтийского фронта при содействии войск 2-го Прибалтийского освободили Ригу. Теперь вся Прибалтика, за исключением Курзсмского полуострова и Мемеля, была освобождена от гитлеровских оккупантов. Левофланговая 2-я гвардейская армия 1-го Прибалтийского фронта и 90-й корпус нашей армии вышли к северной границе Восточной Пруссии, к реке Неман.
Ставка высоко оценила достигнутые успехи. Гремели праздничные салюты в Москве. Войскам, участвовавшим в освобождении советских прибалтийских республик, объявил благодарность Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин.
Не подлежит сомнению, что в ходе Мемельской операции войска 1-го Прибалтийского фронта добились крупного оперативного результата. И все же у нас была какая-то неудовлетворенность. Конец, говорят, делу венец. А конец-то операции получился смазанным: Мемель не взяли.
Как только армия перешла к обороне, мы провели разбор операции с командирами корпусов, дивизий и полков, с политработниками и штабными офицерами. Мне довелось сделать на совещании доклад, стенографическая запись которого сохранилась в архиве. Среди основных вопросов доклада был и такой: "Каковы причины задержки под Мемелем? Почему, наступая так быстро и успешно, 43-я армия не поставила последнюю точку в наступлении - не взяла Мемель?"
На мой взгляд, главная причина заключалась в том, что, подходя к Мемелю, мы не собрали свои силы в кулак. Высокий теми наступления, походившего в иные дни на погоню, слишком захватил нас, армия рассредоточила свои силы на широком фронте. Каждое соединение стремилось первым выйти к морю. 92-й корпус рвался к морю севернее города, значительная часть сил 19-го корпуса, а также танки, приданные армии, - южнее. А штаб не направил вовремя высокий наступательный порыв войск в нужное русло. И получилось, что первоначальный удар по Мемельскому укрепленному району мы нанесли лишь одной третью тех сил, которыми располагали. "Если подходить критически к нашей операции, - говорилось в моем докладе, - то армия вовремя не уловила момент, не сумела, когда было возможно, нацелить все в одну точку. Растянулись на широком фронте, была расплющенность удара, не было укола".
Вывод в докладе был сформулирован так: "Прошли 134 километра, в среднем по 26 километров в день. Если бы Мемель взяли, операция была бы классической..."{106}
Надеюсь, читатель простит меня за термин "классическая операция", употребленный по отношению к войскам армии, которой я командовал. Но мне очень хотелось, чтобы из тех ошибок, которые были допущены в ходе операции, каждый ее участник сделал глубокие выводы. Нам ведь еще предстояло воевать и воевать. Впереди была Восточная Пруссия - давний оплот германского милитаризма и фашизма.
От Тильзита до горы Бисмарка
Новый, 1945 год наша армия встречала на прежних оборонительных рубежах. Войска правого фланга, охватив полукольцом мемельский плацдарм противника, частью сил несли охрану морского побережья севернее и южнее Мемеля. Войска центра и левого фланга стояли на границе Восточной Пруссии, по реке Неман - от его устья близ залива Куришес-Хафф и далее на восток, вверх по течению реки до города Рагнит. Армейская полоса обороны превышала 230 км.
Нам противостояли две крупные группировки немецко-фашистских войск: одна в Мемеле, другая - за рекой Неман, в районе города Тильзит. И хотя фланги этих группировок были разобщены, обе они выполняли единую оперативную задачу: прикрывали с севера Земландский полуостров, в глубине которого располагался Кенигсберг - главный город Восточной Пруссии и главная крепость этого насыщенного укрепленными полосами района.
Связь с Восточной Пруссией вообще, с тильзитской группировкой в частности, мемельский гарнизон поддерживал двумя путями: морем и по песчаной косе Курише-Нерунг. Эта коса была укреплена противником, охранялась батареями береговой артиллерии и военными кораблями и широко использовалась для маневра войсками, для их переброски с Земланда на мемельский плацдарм и обратно.
К началу января обе фашистские группировки были полностью вскрыты нашей разведкой. Мемельский плацдарм оборонял 40-й немецкий танковый корпус в составе 58-й и 95-й пехотных дивизий, двух охранных полков и пяти отдельных батальонов. На тильзитском направлении оборонялся 9-й армейский корпус: 551, 548 и 561-я пехотные дивизии, три охранных полка, авиадесантный полк, 309-я бригада штурмовых орудий и несколько отдельных батальонов, не считая фольксштурмовцев.
Таким образом, перед 43-й армией противник имел примерно восемь дивизий пехоты. Однако качество этих соединений, их боевой состав и боеспособность были неравноценными.