Калмыков вспомнил, как ловко ускользнул однажды из западни Темиркан Шипшев. Милиция перед рассветом окружила дом, в котором он находился. Казалось, ему не уйти.
Еще затемно хромая старушонка в черном платье и таком же вязаном платке вышла из дому с кумганом в руках и заковыляла к отхожему месту, расположенному в конце города.
Подозрений она ни у кого не вызвала, и для милиции было полной неожиданностью, когда убогая старуха вдруг выдернула из-под платка карабин и, небезуспешно обстреляв своих преследователей, ускакала на чужом коне, пасшемся невдалеке от дороги. Это был переодетый Темиркан Шипшев.
…Во дворе. Баксанского окружкома Калмыкова поджидали человек двадцать всадников. Среди них были и молодые работники милиции, и старые партизаны, которых он помнил еще со времен гражданской войны.
Все удивились, что он пришел пешком. Не отвечая на расспросы, Калмыков сел в запряженную тачанку, стоявшую наготове, и стегнул лошадей вожжами.
— За мной! Живее!
Туман мешал быстрой езде, застилая дорогу серой холодной пеленой.
Бетал злился, подстегивал лошадей и тут же сдерживал их, чтобы не налететь в темноте на забор или вообще не сбиться с пути.
За Баксаном туман поредел, а потом и вовсе исчез, открыв бескрайнюю степь, отгороженную слева едва различимым силуэтом хребта, и черное небо, усыпанное мелкими дрожащими звездами.
Калмыков пустил лошадей вскачь.
Когда они подъехали к Алтуду, близился рассвет.
Бетал круто осадил лошадей и поднял руку, останавливая свой отряд: к селу нужно было приблизиться скрытно, чтобы не спугнуть бандитов.
— Рассредоточимся, — сказал он. — Нужно блокировать Подступы к селению. Главным образом в наиболее пустынных местах?
А старая скотопрогонная дорога? — спросил кто-то. — На ней тоже не мешает организовать засаду.
Нет, не нужно, возразил он. Сыновья генерала Шипшева не так глупы, чтобы появиться в таком открытом месте. Они предпочитают одиночество и нападают исподтишка…
Вскоре подоспела подмога: приехала на машине опергруппа Михельсона, верхами прибыли бойцы артдивизиона.
Село окружили со всех сторон.
Утро пришло влажное, пасмурное, но тумана не было. Над Алтудом еще царила сонная тишина, а из труб некоторых домишек уже показался белесый дымок. Забрехали дворовые псы, где-то ударил топор, заржала лошадь. Пастух выгнал на дорогу стадо.
Калмыков приказал нескольким бойцам своего сводного отряда незаметно войти в село и проследить, чтобы бандитам не удалось ускользнуть, затерявшись в стаде, среди коров.
Но нет, все в порядке: скотину сопровождают только пастух и подпасок с собакой. Значит, Шипшевы либо покинули селение затемно, еще до приезда оперативной группы, либо затаились в одном из домов.
Разумеется, и сами жители, и бандиты, если они еще здесь, поняли, что за люди окружили старый Ал. туд.
Так где же искать бандитов?
Несмотря на все усилия ОГПУ и милиции, никак не удавалось установить связи неуловимых братьев. Ясно одно: их прячут либо родичи, либо те, кто недоволен Советской властью,
А попробуй, угадай этих недовольных. Узнай — друг он тебе или враг, если открыто никаких враждебных действий не совершает и держит язык за зубами. В душу ведь не заглянешь.
Могло случиться и так, что Шипшевы просто воспользовались вековым обычаем гостеприимства и находятся у людей, им совсем не знакомых. Разве не могли они сказать хозяину любого из этих домов: «Сохрани наши головы, добрый человек, мы вверяем их только тебе и аллаху!» Разве предаст кабардинец даже кровного врага своего, защищенного обычаем гостеприимства? Такого еще не бывало… А каждый дом не Обыщешь.
Все это промелькнуло у Бетала в голове, пока посланные его обшаривали стадо.
Он подозвал к себе лучших молодых чекистов — Хабалу и Шихима.
Высокие широкоплечие парни были даже одинаково одеты: на обоих полушубки, галифе защитного цвета, щегольские хромовые сапоги и красноармейские шлемы на головах.
— Хабала, — спросил Бетал, — как думаешь, у кого они могут скрываться?
— Трудно сказать, но подозрение у меня есть!
— Кого подозреваешь?
— Алоевых.
— Кем они доводятся Шипшевым?
— Батраками у них были.
— Где дом Алоевых, знаешь?
— Нет. Не знаю.
— В таком случае выясните с Михельсоном. И проверьте этих людей!
Несколько чекистов в сопровождении Михельсона и одного из алтудцев направились к жилищу Алоевых. Сакля их стояла на самом краю села, старая, покосившаяся, крытая слежавшимся камышом. Посредине двора — яма, откуда, по-видимому, извлекали глину для обмазки стен. Михельсон, Шихим и еще два-три человека расположились- в ней, установив на краю ручной пулемет системы «Льюис». Хабалу послали в дом.