- Нет, - улыбнулся Потапчук, убирая и второй пистолет.
- А с женой как? - вспомнил Дронго. - Одну ее оставить можете?
- Нету больше жены, - угрюмо ответил Потапчук, у него опять испортилось настроение, - я теперь один остался.
Дронго открыл дверцу автомобиля. Потом, вспомнив, спросил:
- А молодой парень все-таки ваш родственник? Никого лучше не нашли? Или никому не доверяете?
- Об этом вы тоже догадались или узнали от меня? - угрюмо осведомился Потапчук.
- Конечно, догадался. Вы ведь типичный куркуль. Не стали бы делиться деньгами. Да и опасно такое дело чужим людям поручать. Значит, договорились, поедем вместе в Киев. Завтра жду вас на Калининском, у книжного магазина. Его хотя бы вы найдете?
- А почему там? - не понял Потапчук.
- Я не успел зайти в книжный магазин. Хочу купить интересную книгу, чтобы не слышать в самолете ваши глупости, - усмехнулся Дронго и, сильно хлопнув дверцей автомобиля, зашагал к станции метро. Потапчук поднял пистолет, опустил его, подумав немного, снова поднял и снова опустил. Дронго чувствовал угрозу, но не оборачивался. С самого первого момента нужно дать понять негодяю, что он его не боится. Именно поэтому он шел так спокойно, удаляясь от автомобиля и подставив выстрелам свою широкую спину.
Вечером, вернувшись домой, он позвонил Владимиру Владимировичу.
- Ты сам не знаешь, что натворил, - сразу сказал старик, - это, оказывается, целая проблема. Но я начну с самого начала...
ГЛАВА 9
Вечером, уже перед самым уходом с работы, его позвал к себе Локтионов. Алексеев ждал этого разговора уже три месяца. Три месяца, за которые его поиск исчезнувших сотрудников КГБ не продвинулся ни на йоту. Словно все четверо внезапно растворились в той мутной и болезненной атмосфере распада, столь характерной для осени девяносто первого года.
Алексеев был твердо убежден, что офицеры КГБ не могли исчезнуть просто так. И поэтому снова и снова проверял все документы, фиксируя появлявшиеся детали. Но выйти на пропавших сотрудников группы Савельева пока не мог. В один из вечеров его и вызвал к себе Локтионов.
- Что нового? - устало спросил генерал, когда Алексеев уселся напротив него. - По делу Лякутиса никаких изменений?
- Нет, - честно ответил Алексеев, - милиция проделала огромную работу, опрошены сотни свидетелей. По их мнению, банковскую версию убийства можно отбросить.
- Как мы и предполагали, - кивнул генерал, - а что у нас?
- Еще хуже. Такое ощущение, что все члены группы растворились.
- Это лирика, - отмахнулся генерал, - давай конкретные факты.
- Во-первых, группа была сформирована по личному Указанию бывшего председателя КГБ генерала Крючкова сразу после литовских событий в январе девяносто первого года. Тогда отправили на пенсию Бобкова. По личному настоянию Михаила Горбачева, считавшего его виноватом в подобном противостоянии. Я думаю, руководство КГБ не очень охотно пошло на этот шаг. Бобков считался одним из самых опытных, если не самым опытным сотрудником КГБ при Крючкове. И вот блестящего профессионала увольняют, провожают на пенсию...
- Зачем ты мне это рассказываешь? - спросил Локтионов. - Я и без тебя все хорошо помню.
- Очевидно, в ответ тогдашнее руководство КГБ принимается за разработку сверхсекретной операции с посылкой группы Савельева, - продолжал Алексеев, словно не обратив внимания на реплику генерала. - Поэтому в группу Савельева отбирают двух "ликвидаторов" и двух аналитиков. Очевидно, уже тогда просчитывались варианты возможного отделения Литвы и заранее готовились материалы по "агентуре центрального подчинения", с тем чтобы замкнуть наиболее ценных агентов непосредственно на Москву.
- Можно подумать, что ты не работал в КГБ и не знаешь, как это обычно делается, - покачал головой Локтионов. - Не нужно рассказывать мне прописные истины. Переходи сразу к делу.
- Группа выходила непосредственно на председателя КГБ Крючкова и одного из офицеров. Его фамилия нигде не обозначена. Но он докладывал результаты работы группы Савельева непосредственно председателю КГБ. Очевидно, "ликвидаторы" были посланы для того, чтобы "подчистить" возможные промахи аналитиков и убрать неугодных лиц, отказывающихся от сотрудничества с Москвой. Однако в материалах дела нет никаких данных о том, удалось группе или не удалось выполнить поставленную задачу. Ни один из офицеров, сотрудников группы Савельева, не работает больше в органах контрразведки. Все четверо уволены осенью девяносто первого. Вернее, двое уволены, а двоих списали как убитых.
- Зачем ты повторяешь мне то, что я сам тебе сказал? - покачал головой Локтионов. - Ты три месяца работал, чтобы установить известное? И это все, что ты узнал?
- Нет, не все, - возразил Алексеев. - Во-первых, мне удалось выяснить, кто именно докладывал в те августовские дни непосредственно Крючкову о событиях в Литве. Вот список офицеров. Три человека. Крючков принимал их практически каждый день. Можно вычислить, кто именно из них был связан с группой Савельева.
- Откуда получил? - протянул руку к списку заинтересовавшийся Локтионов.
- Крючкова арестовали сразу после провала ГКЧП, - пояснил Алексеев, тогда к нему приехали сотрудники прокуратуры, которые изъяли документы из его личного сейфа. Пока шло следствие по делу ГКЧП, они находились в прокуратуре. Но затем, после амнистии, их вернули в ФСБ. Я попросил разрешения с ними ознакомиться.
- Очень толково, - кивнул генерал, заглядывая в список. Прочел и нахмурился. - Ты с ума сошел?
- Это фамилии из записной книжки Крючкова, - упрямо кивнул Алексеев, именно этих людей он принимал в последний месяц почти каждый день.
На листке были записаны три фамилии - полковник Мушкарев, подполковник Локтионов, подполковник Сарычев. Вторым из указанных офицеров числился сам Локтионов, успевший за эти шесть лет, отделявших его от августа девяносто первого, дослужиться до генерал-майора. Он растерянно заглянул еще раз в список и поднял глаза на Алексеева.