— А быстро же твоя Великанова утешилась, — чего–чего, а ехидства ему было не занимать.
— Что значит — утешилась? — неожиданно для всех остановил его, пытающегося ещё что–то добавить, Лемберт. — Почему вдруг утешилась? Встречается девчонка с парнем — вот и хорошо. — Неожиданной эта защита была потому, что Виктор редко за кого–нибудь заступался. Но вот сказать что–либо наперекор Стасу было для него немалым удовольствием.
— Да и к тому же, это ни о чём не говорит, — дополнил своё высказывание Лемберт. — Мало ли что, сегодня встречается с одним, а завтра с другим. Что, так уж редки подобные случаи? — Кому, как не ему самому, лучше об этом было знать.
Остальные предпочли промолчать. Одна только Ксения добавила:
— Правильно, Виктор. А, даже, если у Любы и надолго эти встречи, то, что в этом плохого?
Самойлов сидел, низко опустив голову, и только как–то тяжело дышал. Понятно было, что он ужасно расстроен этой дурацкой репликой Пригожина. У него и после встречи в школе, чувствовалось, настроение было не ахти какое, но Стас добил его окончательно.
Молчали и все остальные. И молчали они, вероятно, не потому, что не хотели заступаться за Любу. Нет, наоборот, они просто не хотели обсуждать эту тему, неприятную как для Самойлова, так и для отсутствующей с ними Любы. Они уважали и Любу, и Виктора. Зачем разбираться, кто из них прав, а кто виноват. Они сами смогут во всём разобраться. А если делать такие заявления, как это сделал Пригожин — это означает только накалять обстановку. Вон Ксюша с Игорем тоже были в ссоре, но смогли же помириться. Так почему же не сделать этого и Виктору с Любой. Никто из этой компании не сомневался в том, что Лена с Настей сказали о встрече Любы с парнем правду. Они ведь подруги и никогда не стали бы наговаривать на Великанову. Но что–то не очень верилось в то, что у Любы это серьёзный роман. Все они знали, что она однолюбка. Но и это сдерживало их от дальнейшей обсуждения темы. Уж если Люба и впрямь встречается с парнем, то это у неё серьёзно. Зачем же тогда расстраивать и так сидящего чернее тучи Самойлова.
— Всё, хватит обсуждать человека, которого сейчас нет среди нас, только сплетни разводить, — решительно заявила Алина.
А Пономаренко, как бывший друг Виктора — да они и сейчас были друзьями, хотя виделись редко — добавил, бросив в лицо Пригожину:
— Ну, ты, Стас, и ехидина!
Многие согласно кивнули головами, Алина же, встав из–за стола, произнесла:
— Так, нужно, наверное, закругляться, и вообще, хватит пить. Мы с Ксюшой уже точно пить не будем. И вы заканчивайте, — обращение к ребятам.
Тортики были съедены, конфеты тоже уже почти, оставалось ещё немного пирожков и около половины бутылки вина. Лемберт быстро разлил его по стаканам (теперь уже только в шесть из них), парни выпили, поспешно закусили и начали выбираться из кафе.
— Ну, что, прогуляемся ещё немного центром, — предложил Антон. — Давно вместе не прогуливались.
Его предложение было принято, и все начали потихоньку подниматься к школе, к центральной улице. Но когда они вышли к школе, Самойлов вдруг решительно заявил:
— Вы как хотите, а я пошёл домой. Нет настроения бродить по городу, да и дома дела есть.
Его никто не стал уговаривать. Все прекрасно понимали, что сейчас Виктору не до гуляний, и любые разговоры, даже на вполне нейтральные темы — ему в тягость. Он и так не очень–то разговорчивый, а сейчас совсем молчать будет. И нет у него никаких неотложных дел дома, это и ежу понятно, просто настроение у него подавленное. Идя со школы на автостанцию, он немного отошёл от сказанного о Любе Настей, но издевательская реплика Стаса его добила. Виктор, попрощавшись, ушёл домой, остальные же немного погуляли по городу. Правда, не так уж долго, со временем всем им почему–то тоже расхотелось бродить по улицам, и они потихоньку разошлись по домам.