— Да, ну и познания у тебя! — уважительно протянул Гаркавенко. — А мы так свою историю не знаем. О дедах, отцах, воевавших в Великую отечественную войну, о некоторых наших земляках в те годы немного знаем, помним — и всё.
— И каких же это ты наших воевавших земляков знаешь? — ухмыльнулся Пригожин.
— Ну, например, Навроцкий Михайло Карпович.
— Ладно, этого все знают, — дело в том, что фамилия была на слуху, потому что в Тараще проживало немало Навроцких. — А ещё?
— Ещё? — задумался Антон.
Не успел он вспомнить, как на помощь ему пришёл Самойлов:
— А ещё Вернигора Пётр Леонтьевич, тоже Герой Советского Союза.
— Пилипченко Дмитрий Алексеевич, Герой Советского Союза, — подсказала Великанова.
— Шевченко Александр Евсеевич, — снова вставил слово Антон.
— Э, нет, — уверенно сказал Дейман, — этот Шевченко то ли из Рокитного, то ли из Узина. А я вот знаю ещё одного нашего земляка, правда, не Героя Советского Союза — Севериновский Израиль Владимирович. Он был командиром подводной лодки, погиб в августе 1941‑го года.
— С именем Израиль был командиром подводной лодки? — удивился Лемберт. — Что–то не верится.
— И, тем не менее, это так, — уверенно подтвердил Олег. — Между прочим, евреи перед войной составляли 46 % населения нашего города. У нас, вы, наверное, знаете, есть еврейское кладбище. Но есть ещё и овраг около него, получившем прозвище «Бабий Яр», как в том же Киеве. Так вот в том яру оккупанты за годы войны расстреляли более 1300 местных жителей, среди них были сотни евреев, а также пленных красноармейцев. И вот с гибелью этой основной массы евреев–таращанцев был уничтожен целый пласт этнической и культурной истории нашего города.
— А вот вы, наверное, не знаете, — поспешила поделиться своими познаниями Тома Стручкова, — что в нашем городе одно время жил и работал основоположник украинской классической музыки М. В. Лысенко. — Тома была музыкальной девочкой и хорошо играла на фортепиано.
— Когда же это и как он здесь оказался? — удивился Анатолий.
— Как мне говорили, он работал в нашем городе на должности мирового посредника, кажется в 1864–1865‑х годах.
Так беседуя, познавая историю своего края, ученики будущего 11‑го Б класса вошли в центр своего родного города и разбрелись по домам. Вечер, действительно, удался на славу.
ГЛАВА 4
И вновь школа
Какими бы календарно длинными не казались два с лишним месяца, школьные каникулы всё же закончились. Всё в мире относительно, а потому летний отдых ученикам длинным вовсе не показался. Но нельзя сказать, что в школу им не хотелось. Возможно, сидеть за партой в такие прекрасные сентябрьские денёчки не очень–то они жаждали, но в школу их тянула возможность вновь увидеться со своими друзьями. Ведь на лето бывший 10-Б, а теперь уже 11‑й разъехался кто куда. Недаром же на вечерний пикник перед днём Ивана Купала удалось собрать всего 11 человек. Обычно иногородние ученики, проживающие в общежитии, после каникул (особенно летних) приезжали за пару дней до начала занятий. Так было и на этот раз. А встретился 11-Б класс в полном своём составе в школе хотя и 1‑го сентября, но совсем даже не для учёбы. За парты в этот день они (как и все остальные ученики) так и не сели, и причина была довольно простая — этот день припал на воскресенье. Но в школу оба одиннадцатых класса, всё же, пришли, поскольку на следующий день в школе с утра должна была состояться торжественная линейка — первый звонок для первоклассников. На первый взгляд, это был очень удобный случай для того, чтобы провести такое торжественное мероприятие именно в выходной день, а уже завтра полноценно проучиться без срыва уроков. Для преобладающего большинства учеников такое решение было бы вполне справедливым. Но не для всех. И педагогическим коллективом было принято решение всё же проводить торжественную линейку в первый учебный день. Было это решение, вероятно, правильным. Можно пожертвовать первым уроком, но какое же это будет начало занятий для первоклашек, какой же для них это праздник, если они после линейки сразу разойдутся по домам, так и не узнав в этот день, что же это такое — школа. Далее–то у них будет учёба, а не праздники.