— Как так? Вы же друзья, у тебя что, нет его адреса?
— Адрес был, конечно, но сейчас его нет. Я написал ему письмо, но ответа не получил.
— Как это так? Он, что в другой город переехал?
— Нет, он по–прежнему проживает в Полтаве. Я даже у него там был. Но сейчас, как сказали его родители) он занят хлопотами по переезду на новую квартиру. Наверное, уже переехал, но нового адреса нет пока что даже у его родителей.
— Получил квартиру уже? — удивилась Настя Калюжная.
— Нет. Государственную квартиру он пока что не получил. Он ведь в Полтаве не так ещё давно, два года пропало в России. Как мне сказали его родители, он должен освободить снимаемую квартиру, и был сейчас в поисках другой.
— Да, это серьёзные проблемы. А для чего ты к нему ездил?
— На крестины ездил. Точнее, на регистрацию новорожденного. Теперь я Анатолию ещё и кум.
— О! А кто у Толи родился?
— Сын родился, в марте прошлого года. А я к нему ездил в апреле, когда выписывалось свидетельство о рождении.
— Да, хорошее событие. Передавай Анатолию от всех нас привет, и поздравь при случае с рождением сына, ты же его крёстный теперь. Правда, ты был не совсем на крестинах.
— Я знаю, но сына они перед этим, всё же, крестили. Не особо рекламируя это событие, конечно.
— Ты смотри, молодцы Анатолий с женой. Не побоялись окрестить сына, а ведь сами–то комсомольцы, — протянула Калюжная.
— Да подумаешь, — не согласилась с Настей её подруга Лариса. — Сейчас почти все крестят своих детей, конечно, как и Толя, без особой огласки.
— И вы, комсомольские работники об этом знаете?
— Конечно, знаем. И не только знаем, но и сами иногда втихаря крестим детей. Жизнь такая. А от запретов всё равно ничего в этом вопросе не изменится. Молодёжь, как ни странно, но всё больше тянется к Церкви.
— Вот вы, комсомольские руководители, действительно, молодцы, в таких делах, — усмехнулся Немчинов. — Знаете всё, понимаете и молчите. Даже не молчите, а воуслышание изрекаете совсем другое. Двуличные вы какие–то — на словах одно, а на деле — совсем другое. Только и слышишь от вас на каждом шагу, что все должны быть атеистами, материалистами и тому подобное. А сами–то!
— И это тоже жизнь, Стёпа, и мы тоже обыкновенные люди — как и все другие, — ничуть не смутившись, ответила Шемилова — Кушнарёва. Затем она обратилась к Гаркавенко. — Слушай, Антон, а у тебя пополнение семейства уже есть?
— Ну, — замялся тот, — пока что нет. Но предвидится, — более уверенно завершил он.
— И когда?
— Скорее всего, уже в начале следующего года.
Постепенно все расспросы закончились и одноклассники, немного побродив по городу, направились, вместе с некоторыми учителями (впервые после выпуска) в ресторан, где в одной из частей зала были заказаны и накрыты на 18:00 несколько сдвинутых столов. Повеселились они там на славу, а расходясь по домам родителей, иногородним были заблаговременно бронированы номера в небольшой (не так часто в районный городок приезжали командировочные из других городов) городской гостинице. Впрочем, они ещё успели договориться о том, чтобы встретиться и на следующий день — они планировали в первой половине дня сделать небольшой пикничок в лесу, наподобие маёвки. И это мероприятие успешно осуществилось, правда, едва ли половинным вчерашним составом — многие в это время запланировали уже разъезжаться. Но, тем не менее, какая–то дюжина одноклассников, всё же, повеселилась ещё и в лесу. А затем наступала разлука, и, вероятно, она предстояла быть длительной. То, что они ежегодно встречаться не будут, было уже понятно, но под вопросом стояла и встреча через 5 лет. Как–то весьма скептически отнеслась к такому предложению большая часть одноклассников — вот через 10 лет, на 20-летие окончание школы, это да. А через пять лет, кто его знает — может, и да, а, может быть, и нет. Ну, что ж, время покажет.
ГЛАВА 39
Налаживание семейного быта
В апреле в семье Самойловых (как уже сообщил чуть позже, на встрече одноклассников Вася Колтунов) родился сын, которого они назвали Владимиром. Это был ребёнок, которого родители очень ждали, а потому любили его ещё до его появления на свет. В последние месяцы беременности Виктор был очень внимателен к Оксане. Он, как мог, старался уберечь её от тяжёлого физического труда, хотя как такового его и не было. Но Виктор занимался и уборкой квартиры, и покупкой продуктов — сумки с ними были порой тяжёлыми (с картошкой, например), да ещё хождение с ними по скользким тротуарам. Он даже стирал сам бельё, точнее не совсем сам, стирала недавно приобретённая семейством стиральная машина активаторного типа «Донбасс», производства Мариупольского завода «Электробытприбор». Она была похожа на стоящую в вертикальном положении бочку, размерами примерно 80 см высотой и 50 см в диаметре. Корпус машины был выполнен из обычной стали, покрытой прочной эмалью, а стиральной бак машины (объёмом 40 л) изготовлен из нержавеющей стали. Она была предназначена для стирки и полоскания в домашних условиях белья из хлопчатобумажных, шерстяных, синтетических и трикотажных тканей (загрузка 2 кг). Первые подобные модели только стирали бельё, а выжимать и сушить его приходилось отдельно. Но на последней купленной Виктором модели уже имелось ручное отжимное устройство. И вот Виктору приходилось крутить небольшую ручку (прообраз колодезной) для отжима белья между резиновыми вальцами. На Оксане по–прежнему оставалась функция приготовления еды, но вот мыть посуду по вечерам и в выходные дни Виктор тоже старался сам.