— Хорошо, я постараюсь расселить вашу группу ещё сегодня, в крайнем случае, завтра до обеда — угрюмо согласился он. — Но и вы меня поймите — так быстро это сложно сделать.
— Я понимаю, поэтому согласен и на завтра. Но есть ещё одно условие.
— Какое ещё условие? — недовольно спросил председатель.
— Люди должны спать на простынях и под простынями, а также на подушках с наволочками.
— О, Господи! Да где же я вам их сейчас возьму?
— А вот это уже ваши проблемы. Вы можете их ещё сегодня или завтра закупить. Или же пусть хозяева домов выделят студентам своё постельное бельё из своих запасов. А вы потом после закупки, вернёте им новое или компенсируете деньгами. Судя по всему, колхоз у вас далеко не бедный и средства для таких целей найдутся. Тем более что комплекты постельного белья вам пригодятся и в дальнейшем. Я думаю, что студенты к вам ещё не один год ездить будут. Но тогда вы уже со спокойной совестью их станете приглашать — условия будут нормальные.
— На всё то у вас готов ответ, — уже выдавил из себя улыбку председатель. — Упрямый вы, однако, нелегко с вами разговаривать. Хорошо, что–нибудь придумаем.
— Спасибо. А что касается моего упрямства, то просто я забочусь о здоровье вверенных мне людей. А вы разве о своих не заботитесь?
Председателю нечего было возразить, и на том они, найдя, всё–таки, приемлемое решение, расстались. И уже сегодня группу начали распределять по 2–3 человека на постой к местным жителям. На новых местах и девчата, и ребята первым делом хорошо помылись и выстирали свою одежду, потому что даже за такой короткий период своего пребывания в злосчастном бараке успели набраться блох. И в дальнейшем, до конца срока работы уже никаких проблем у приезжих не было.
А вот своей работой все они были довольны с первого же дня. Им предстояло помогать колхозу в уборке яблок. Яблок в этом году уродилось много, сады в колхозе были большими и ухоженными, а сами яблоки (разных сортов) — крупными и вкусными. Единственным неудобством было то, что для их сбора очень часто доводилось лазить по деревьям. Стремянок было маловато, а с лестниц обрывать яблоки было не очень–то удобно, а порой и опасно. Но Люба лазила по деревьям наравне с ребятами, ей такое развлечение нравилось ещё с детства. Она в ту пору была довольно шустрой девочкой и дружила больше с мальчишками, нежели с представительницами своего пола. Сейчас в колхозе собирали пока что ранне–осенние сорта яблок, более поздние, включая и зимние, пока что к уборке ещё не поспели. Работы проводились обычно на пару с кем–либо: один рвал яблоки внизу, а второй — вверху в небольшую корзинку, а затем спускал её напарнику, работавшему внизу, после чего последний наполнял уже подготовленные ящики. Яблоки собирались все, даже червивые или падающие, но строго сортировались. Сорванные, без изъянов яблоки предназначались для продажи, остальные, в том числе и обсыпанные — для переработки.
Любе очень нравилась такая работа, и она с напарницей постоянно числилась в передовых, обгоняя по количеству заполненных яблоками ящиков даже подобные пары ребят, которые были не очень–то расторопные. Да и вообще, девчонки на такой работе почему–то были более добросовестными, ребята же нередко волынили, им быстро надоедала такая несложная, но однообразная работа. Девушки же с удовольствием и собирали яблоки и употребляли их — приятно было хрустеть вкусным яблочком даже в процессе работы. Яблоки, как и арбузы в Кировоградской области, разрешалось есть в неограниченном количестве, да и как можно контролировать этот процесс. Но сколько ты их сможешь съесть за день — ну, вероятно, десяток, дюжину, не больше. А с каждым днём т того меньше — всё постепенно приедается. Да и то, что яблоки были так доступны, у некоторых несколько отбивало охоту к ним. Ведь в детстве не у всех семей около дома выращивали яблоки, а потому интересно было залезть в какой–нибудь соседский или общественный сад и отведать там яблочко. Нередко в чужие сады лазили и те, у кого имелись собственные яблоки, но свои, во–первых, были как бы не такие, а, во–вторых, свои срывать было не интересно — этот интерес убивает как раз вседозволенность. А вот запрет — это как раз привлекало, вырабатывался адреналин, чувство приключений.
Отдых же у всех студентов, наверное, был одинаков. Вот и в Любиной группе он мало чем отличался от отдыха группы Самойлова. Было только одно отличие — группа студентов–пищевиков ходила на танцы постоянно и никаких конфликтов с местными парнями при этом не возникало. Девушки танцевали со своими ребятами наравне с местными, иногда даже, с согласия самих девчонок, даже провожали их к местам жительства, но всё было чинно и без каких–либо эксцессов. Вероятно, оказывала своё влияние на воспитание подрастающего поколения в этом селе не такое уж далёкое расстояние до столицы — всего около 100 километров. А вот мальчишки в футбол редко играли, чаще в волейбол — для футбольной команды (учитывая, что не все и умели нормально играть) полного состава не набиралось. Так, играли иногда в «дыр–дыр» или просто били по воротам на точность — кто больше голов забьёт одному и тому же вратарю. Были у них и совместные, довольно оживлённые вечера с задушевными беседами и песнями. Песни при этом они редко пели те, что транслировались по радио. Все старались выучить и петь совершенно новые песни аматоров, бардов, каких–то любителей, а порой и вообще неизвестных авторов. Но такие песни всем очень нравились они были очень задушевным, с приятными мелодиями и какие–то задористые. Многие девчонки, да и некоторые ребята, записывали их слова себе в блокнотик, который спустя много лет неожиданно попадался под руку и приятно напоминал годы молодости. И тогда родители удивляли своих детей необычными и неизвестными им песнями. Пелись эти песни под аккомпанемент гитары.