— Тебе бы туда, к рукодельницам, — проворчал Антон, — а ты, небось, не хочешь. К геологии пристроилась.
Кузьма Савельевич пристально посмотрел на Антона:
— А разве мальчикам нечего делать в рукодельном кружке?
Антон в недоумении взглянул на Бориса, ища у него поддержки.
— Ты шить умеешь? — вдруг спросил геолог Антона.
— Нет, сапожничать умею.
— А в армии, между прочим, и уменье шить пригодится, там мамок и нянек нет… И в походе их не будет… Ну ладно, займемся нашими минералами…
Вскоре в кружок Бурдинской записались Захар Астафьев, Сеня Мишарин. Антон Трещенко остался при своем мнении.
— Вы замечаете, как меняется отношение ребят к школе? — спросил как-то директор школы Бурдинскую.
— Да?
— Теперь если ребята заметят сор и грязь, то берут друг друга в оборот.
— Правильно, — отвечала Бурдинская, — в школе стало красивее.
— Главное, Альбертина Михайловна, это не беспредметная красота. Она воспитывает, приносит пользу.
«Вот тебе и ягодки!» торжествовала Поля Бирюлина над Зубаревым.
Кружок Бурдинской завоевал признание и учителей и школьников. И никто теперь не удивлялся, видя Альбертину Михайловну в школе.
Варвара Ивановна читала ребятам переводные оценки.
Окна класса были открыты настежь. Июньский ветер колебал белые занавески. Солнечные лучи играли, как котята, с красными и зелеными полосами дорожки.
— У Тихона Ойкина, Полины Бирюлиной, Трофима Зубарева, Иннокентия Евсюкова отличные оценки по всем предметам…
Варвара Ивановна говорила все это своим обычным, ровным голосом.
— Захар Астафьев… — Учительница помедлила, взглянула на бледное лицо юноши, и голос ее заметно потеплел. — У Захара тройка по немецкому… Последняя тройка, наверно?
Захар опустил голову.
— Не горюй, Захар, — улыбаясь одними глазами, сказал Трофим, — мы с тобой в походе только по-немецки и будем разговаривать.
— Зубарев, перестань! — чуть повысила голос Варвара Ивановна и продолжала: — У Ивана Гладких плохо по алгебре. Геннадий Васильевич назначил ему переэкзаменовку на осень…
Белый листочек, вырванный Толей Чернобородовым из тетради, перешел к Тине и поплыл от парты к парте, пока Зоя не сунула его в руки Ванюше. Тот прочитал и со злостью скомкал его.
Варвара Ивановна, не подымая глаз от журнала, тихо сказала:
— Прочти вслух!
— И как это вы, Варвара Ивановна, всегда все видите! — с восхищением сказал Тиня.
Ваня Гладких привстал, опираясь одной рукой о парту, а в другой сжимая бумажку.
— Прочти, — вновь приказала учительница.
Ваня развернул бумажку и пробормотал скороговоркой:
— Стихи неважные, но правильные, — заметила Варвара Ивановна. — Садись, Ваня, — сказала она так неожиданно ласково, что Гладких вздрогнул и закусил тубу. — Дмитрий Владимирский в этом году впервые держал испытания…
— Если бы каждый год держал, до сих пор был бы в пятом классе, — пробурчал Борис.
— Ты что-то сказал? — спросила его учительница литературы. — Я не расслышала.
— Я… — замялся Борис. — Я… хотел поздравить Митю с поправкой здоровья…
— Поздравлять, собственно, не с чем, — сурово возразила Варвара Ивановна. — По всем предметам тройки, по русскому — плохо. Неграмотно пишет. Митя тоже не пойдет в поход.
Владимирский с деланным равнодушием водил карандашом по парте, а на щеках его проступили красные пятна. Он молчал.
Тогда Варвара Ивановна сказала:
— Ошибается тот, кто думает в советском обществе получить все готовеньким, с неба. Добейся, завоюй, заслужи. — И, почти не изменив тона, добавила: — Поздравляю вас с переходом в девятый класс. Кузьма Савельевич просил передать: сегодня последнее занятие геологического кружка.
В коридоре Ваня Гладких подошел к Сене Мишарину, медленно вытянул из кармана брюк свернутую в трубочку тетрадь.
— На! Дарю! — сумрачно сказал он товарищу.
— Что это?
— Маршрут. Три месяца корпел. Бери, дарю. Только Кузьме Савельевичу покажи. — Ваня быстро сунул трубочку в Сенины пальцы: — Бери, а то раздумаю.
Вечером Брынов долго рассматривал Ванин проект.
— Молодец, Мишарин, твой маршрут приближается к тому, что я наметил.
— Да это не мой, — растерялся Сеня и заморгал глазами.
Но геолог был уже у доски.
Он нарисовал цветными мелками маршрут на доске: реки — синими жилками, тайгу — зелеными массивами, дороги и тропы — желтыми линиями, места стоянок и зимовья — белыми кружками.