Но вот Ртутик Киноваркин, после всех своих злоключений и ошибок, встречает опытного геолога и начинает готовиться к поискам ископаемых…
Как раз в это время Хромова вызвали из зала в учительскую. Взволнованный и бледный, директор школы, не глядя в глаза учителю, передал печальную новость. Звонила Альбертина Михайловна: Брынова привезли в больницу почти в безнадежном состоянии. Только что Бурдинский оперировал его. Жизнь геолога в опасности.
— Пойду в больницу, — решительно сказал Хромов.
Шура Овечкина уже стояла у дверей, торопливо завязывая платок и застегивая свою дошку:
— Я с вами…
Когда они вернулись в зал, на подмостках эстрады, обняв друг друга за плечи, стояли юные геологи и пели:
Учитель грустно улыбнулся и стал тихонько пробираться к выходу.
Взоры ребят были устремлены на сцену.
Утром следующего дня — последнего дня каникул — все девятиклассники собрались в школе.
Школьники осторожно раскрывали двери, с любопытством заглядывали в классы.
Острый запах лака исходил от свежеокрашенных парт. Полевыми травами пахли начисто вымытые полы; лесным осенним морозцем тянуло от дров, вязанками сложенных на жестяных листах у печей. Во всех классах, в учительской, в зале висели на окнах белые и сиреневые занавески, полы были устланы пестрыми дорожками, на стенах висели портреты вождей, знаменитых ученых и писателей.
— Как хорошо в нашей школе! — воскликнула Зоя, схватила Линду и завертела ее по залу.
Митю Владимирского ребята взяли в кольцо.
— Ты, как забудешь правило, — учил Митю Антон, — вспомни, где его зубрил: у Иван-Талого, или в Урюме, или на рыбной ловле? Оно сразу и вспомнится.
— Митя, — шутил Трофим, — ты, главное, местоимения не путай: меньше употребляй «я», чаще говори «мы».
— Это он уже знает! — заметил Малыш. — Крепко выучил.
— Что же учителя не идут! — беспокоилась Поля. — Пора уже начинать…
В зал влетел запыхавшийся Сережа Бурдинский.
— Ребята! Ребята! — закричал он еще у двери.
Все обернулись.
— Кузьму Савельевича задавило…
Митя Владимирский был мгновенно забыт, да и он сразу забыл, что через несколько минут ему предстоит испытание по литературе. Сережа торопливо рассказывал:
— Привезли ночью… без памяти… весь в крови. Папа сделал операцию… до сих пор домой не приходил.
У Зои дрогнули губы; она ушла в глубь зала, села за пианино, взяла несколько нот и вдруг легла всей грудью на клавиши, закрыв лицо руками.
— Айда, ребята, в больницу! — вскричал Борис и метнулся к лестнице.
За ним — Кеша, Захар, Трофим.
— Куда вы? — преградил ребятам дорогу Хромов; лицо у него было утомленное, глаза чуть запали. — Куда вы? Не надо. Я вам все расскажу… Я только оттуда… Ребята, Кузьме Савельевичу очень плохо, очень…
Быстро, отвечая на приветствия ребят, прошел Платон Сергеевич; за ним, со старой папкой в руках, — Геннадий Васильевич и, наконец, как всегда внешне спокойная, — Варвара Ивановна.
— Вы все хотите присутствовать? — спросила она ребят своим ясным, с медным звоном голосом. — Ну что же, я не возражаю…
Учителя прошли в класс. Ребята толпились у двери, ожидая приглашения.
— Входите! — сказала Варвара Ивановна.
Ребята сразу присмирели, входили, точно боясь наступить на что-нибудь бьющееся или звенящее.
Стол у классной доски был накрыт красной скатертью. На председательском месте сидел Платон Сергеевич, оправа от него — Геннадий Васильевич, слева — Варвара Ивановна. А учитель географии примостился на табурете у открытого окна и смотрел в сторону Заречья, где среди темной зелени играли желтые краски осени.
— Прежде чем отвечать по билету, — оказал Кухтенков, глядя на ребят, — Дмитрий Владимирский должен написать сочинение… Какова тема сочинения, Варвара Ивановна?
— «Чему меня научил геологический поход», — ответила ровным голосом учительница литературы. — Владимирский, подойди. Вот тебе лист бумаги. Постарайся не делать ошибок. Сочинение носит зачетный характер.
— Ребята, если будете шуметь, — строго сказал Платон Сергеевич, — придется вас попросить из класса. В чем дело? Что случилось?
Тиня Ойкин, закончив топотом переговоры с Кешей и Зоей, поднял руку:
— Позвольте, Платон Сергеевич, нам всем написать об этом. Это же наша общая тема!
— Пишите! — ответил директор. — Вы не возражаете? — спросил он учителей. — Дается два часа.