— Кто в Гьёлль упадёт, не выплывет, — предупредила великанша равнодушно. — Ступайте.
Локи шагнул на ощутимо вибрирующий мост первым. За ним — Брок, потом Таузиг. Барнс шёл замыкающим.
У всех были копья, у мидгардцев — огнестрел. Барнс вдобавок обвешался ножами, как мидгардское йольское древо игрушками. Впрочем, их не было видно. Локи просто знал, что они есть.
В конце концов, обносили оружейную Золотого дворца они вместе. Барнс оказался сам не свой до ножей, умел делать ими такое, что Локи и не снилось. Однако и Локи мог кое-что ему показать.
Шаг за шагом. Вперед, сквозь тьму. И не глядеть вниз, на тяжёлую чёрную воду, от которой поднимается ледяной туман.
Снова почувствовав под ногами устойчивую почву, Локи шагнул в сторону, освобождая пространство за мостом для своих спутников. У него было ощущение, что он преодолевал золотой мост годами; что каждый шаг занял десятилетия.
За мостом было чуть светлее — в тумане по причудливым траекториям то проносились, то медленно проплывали серебристые холодные светляки.
— Души, — предположил Таузиг. — Мёртвые души, да? Это же царство мёртвых, командир?
— Да, — ответил Брок. — А вот погибших в бою отправляют в Валгаллу. Красотки валькирии уносят души павших воинов пировать и веселиться.
— Так, может, наши… ну, там? — тихо спросил Таузиг.
— Валькирии — это воительницы из Валькириора, личной гвардии Одина, — ответил Локи. — Никакими душами они никогда не занимались.
— И куда они делись? — заинтересованно спросил Барнс.
— Говорят, погибли в бою с Хелой, — ответил Локи. — Не знаю. Все лгут.
— Ну хреновые они были воительницы, если с ними расправилась одна Хела, — сказал Брок.
— Она владеет магией, а они — нет, — объяснил Локи.
— Ты владеешь, Тор — нет, Халк тем более нет, а морду тебе, магу, в Нью-Йорке набили как нефиг делать, — безжалостно напомнил Брок. — Так что дело не в магии. Думаю, Одину просто нравилось пялиться на женские бои. Сиськи, жопы…
— Женские бои в грязи, — неожиданно добавил Таузиг.
Локи хмыкнул, представив себе Одина, любующегося подобным зрелищем, и Фриггу, за бороду призывающую его к порядку.
Ниоткуда донёсся недобрый смешок. А потом послышался мягкий тяжёлый топот и пыхтение.
Из тумана на них вынеслась здоровенная чёрная псина, скалящая белоснежные клыки и вывесившая раздвоенный алый язык. Алыми были и маленькие глазки, и когти, прятавшиеся в шерсти, составленной словно из стальных игл.
С языка псины капала слюна. Упав на землю, она превращалась в каких-то чёрных многоногих извивающихся тварей, которые словно утекали под камни.
Пахло от Гарма свежей кровью и псиной — густые, плотные, очень живые для здешних мест запахи. А ростом он был выше самого высокого из них.
— Это ж какой-то слон, а не собака, — сказал Барнс, перехватывая копьё.
«Слон, а не собака» оббежал вокруг них, принюхиваясь и пыхтя, а потом вдруг подскочил к Локи и с воодушевлением облизал его лицо.
Гарм оказался очень, очень, очень слюнявой собакой.
Локи стоял и обтекал. И метал яростные взгляды на свою свиту. Те глядели в разные стороны, куда угодно, лишь бы не на зализанного ласковой собачкой принца.
Гарм же, поскуливая, припал на передние лапы и завилял длинным хвостом, с которого срывались стальные шерстинки и со звоном улетали в камни.
— Хорошая собака, — кое-как вытерев лицо, сказал Локи. — Проводи нас к своей хозяйке.
— Он поиграть хочет, — сказал Баки. — Надо было мячик взять, что ли.
— В следующий раз, — похлопал его по плечу Брок. — Двинули.
========== 23. Хела владычица ==========
Брок смотрел на высокую худощавую мрачную брюнетку с готическим макияжем, причудливыми рогами, в обтягивающем чёрном комбинезоне едва ли не из латекса, которая разглядывала нежданных гостей, и думал, что на месте Одина, законтрапупившего эту красотку в такую жопу мира, добра бы для себя не ждал.
А уж то, насколько они с Локи походили друг на друга, пугало до дрожи.
Брок был не в курсе сложной родословной своего сюзерена, но тут в подробностях нужды не оказалось. Брат и сестра? Мать и сын?
Судя по властности Хелы, скорее мать.
Потеряв всякий интерес к мидгардцам, рогатая красотка принялась обходить Локи по кругу. Противосолонь. Раз, другой, третий… Она была не намного ниже него, и вкрадчивая грация, то ли кошачья, то ли змеиная, была у них очень схожей.
— Один прислал? — наконец произнесла Хела низким грудным голосом.
Краем глаза Брок заметил, как Барнс облизал губы.
— Сам явился… матушка, — ответил Локи.
— Ну какая я тебе матушка? — насмешливо качнула ветвистыми рогами Хела. — Матушка тебе… Фригга? А я так, родительница.
Некстати Броку подумалось, что и рога на шлеме у Локи в неё. Тор таскал крылатый шлем. Один, правда, щеголял сразу и рогами, и крыльями. Занятно.
Локи поклонился Хеле, качнув золотыми рогами.
Дурацкая конструкция. Ограничивает слух, тяжёлая, неудобная, жарко в ней. Рога эти нефункциональные. Но — дворцовый регламент и всё такое. И если судить по дизайну, шлем Локи прямо говорит о родстве с Одином.
— Зачем пришёл? — прямо спросила Хела.
— В гости, — улыбнулся Локи. — Познакомиться.
— Знакомься, — милостиво разрешила Хела. — Здесь скучно. Но когда Один умрёт, я освобожусь… и уничтожу Асгард!
Заметив, как застыл Локи, Брок сообразил, что Один будет жить практически вечно. При том, что младший принц его терпеть не мог. А вот Асгард Локи любил. Родина есть родина.
— Не одобряешь, сынок? — прищурилась Хела.
— Прости великодушно, но нет, — твёрдо сказал Локи.
— Великодушно?! — взвизгнула Хела и истерически расхохоталась.
Она смеялась долго, запрокидывая голову и открывая горло, в которое Броку так и хотелось ткнуть копьём. Звук её смеха летел во все стороны и возвращался эхом, не увязая в тумане.
Было жутко. Они ведь могут не вернуться из Хельхейма. Даже костей никто не найдёт, да и искать особо не будет.
Хела успокоилась совершенно внезапно. Провела ладонями по голове, и рога куда-то втянулись, а когда она встряхнулась, по угловатым плечам рассыпались волнистые чёрные пряди — в точности как у Локи.
Рядом с Броком восхищённо вздохнул Барнс. Запал он на Хелу, что ли? Вот же адреналинщик!
— Чего ты хочешь, Локи? — снова спросила Хела. — Я никогда не желала детей. Никогда их не любила. Ты просто… случился. И стал одной из причин моего падения!
— Просить прощения не стану, — тут же заявил Локи. — Ибо в твоем падении нет ни моей воли, ни моей вины. Одина укоряй.
— Да я б ему бороду на Гунгнир намотала! — рявкнула Хела. И прищурилась. Выглядело это жутковато. — А не хочешь ли ты, сынок, освободить свою несчастную матушку, что томится и страдает в этом мрачном месте столько столетий?
Локи улыбнулся.
— Я бы, может, и хотел. Но Асгард дорог мне, и царица Фригга вырастила меня и всегда защищала и поддерживала.
— Стало быть, ты не дашь её в обиду, — неожиданно спокойно сказала Хела.
— Не дам, — подтвердил Локи.
— Кто нынче наследник Золотого трона? — спросила она.
— Тор Громовержец, — ответил Локи. — Сын Одина.
— Но не Фригги?
— Не Фригги, — прищурился Локи. — Но и его, и меня она любит как родных.
— Не ожидала от неё подобного, — качнула головой Хела. — А ведь это я — старший ребёнок Одина! И это у меня все права на трон!
Брок вздохнул. Вот же детский сад! Мёдом им всем там намазано, что ли? То Локи, то его мамаша… Одному Тору этот трон совершенно без надобности. У него детство в жопе играет.
— Матушка… — начал было Локи.
Хела махнула рукой.
— Не мамкай мне! Кровь, конечно, много значит, но ты мне это слово выговариваешь, словно тебя кивсяком тошнит. Зови Хелой.