У Одина не было для него готовых ответов. Он не озаботился тем, чтобы их приготовить. Даже не предполагал, что ему зададут вопросы — любые вопросы.
Внезапно Локи окатило тёплой волной благодарности к Броку, который объяснил и указал. Который терпеливо и ненавязчиво, шаг за шагом учил Локи быть самим собой, принимать себя таким, каков он есть, не подстраиваясь под чужие ожидания.
Сейчас и вспомнить-то было стыдно, что он творил. Вёл себя так… по-торовски. Ломился напролом, пытался добиться своего голой силой…
— Я знаю, кто твоя мать, — наконец выдавил Один. — Я забрал тебя, потому что ты моей крови.
— Но ты мне не отец, — прищурился Локи. — Отца я убил, когда он на тебя покушался.
— Не ты ли подстроил это покушение?! — громыхнул было Один.
— Сейчас это неважно, — фыркнул Локи. — Он мёртв, ты жив. А моя мать? Она жива?
— Жива, — нехотя ответил Один. — Ты оказался ей не нужен.
— Бывает, — кивнул Локи, для которого это не стало новостью. — Она твоя дочь?
Было видно, до чего же Одину не хочется отвечать. Но он почему-то не отмалчивался, не гнал Локи прочь, не призывал кары на его голову. И это тоже оказалось интересно.
— Да, — наконец признался Один. — Она моя дочь.
— Дедушка, — ласково улыбнулся Локи и потёр руки. — Теперь к вопросу о троне. Зачем?
— Я устал, — после долгой паузы признался Один. — Чаял, что Тор или ты… Но вы оба не годитесь. Может быть, через тысячу лет…
В голове Локи голос Брока внезапно произнёс: «Щенки ещё». Локи моргнул раз, другой. Один же продолжал:
— Я лелеял надежду, что дух братского соперничества заставит вас быстрее повзрослеть.
В голове Локи Брок буркнул что-то про возрастную психологию и старческий маразм.
— Но надежды мои оказались тщетны, — сокрушённо признался Один. — Тор слишком легкомысленен. Ты же…
— Молод ещё, — хмыкнул Локи. — Понимаю. В чём-то даже сочувствую. А что моя мать? Ведь Золотой трон может занять и женщина.
— Не было такого никогда! — громыхнул Один и ударил Гунгниром в подножие трона так, что гул пошёл по залу.
Локи уже и не удивился, когда невидимый и неощутимый Брок высказался про замшелый патриархат и мизогинию.
— Стоило бы попробовать, — предложил Локи.
— Твоя мать слишком жаждала власти, — нахмурился Один.
— Ну, было бы странно, если б править стал тот, кому власть не нужна, — заметил Локи.
А ещё Хела, видимо, оказалась неуправляема. И Локи унаследовал от неё это качество. Один же и представить не может, чтобы хоть кого-то спустить с поводка. Видно, потому все его потомки так и рвутся на волю.
«На то, что они понимают как волю», — заметил внутренний Брок.
Локи чуть на пол не плюнул с досады. Вот же послало мироздание слишком умного вассала!
Занятно, что воспоминания об этом зале — о том, как объявляли наследником Тора, о том, как короновали самого Локи, о том, как он стоял здесь, перед троном, в цепях и под охраной, будто Один так боялся его, что не решился встретиться с внуком и устроить ему выволочку по-семейному, с глазу на глаз, — не тревожили Локи. В этой памяти больше не было ни зависти, ни горечи, ни торжества, ни обиды, ни боли. Просто цветные картинки. Словно и не с ним было.
А может, и не с ним? Может, от того Локи почти ничего не осталось?
— К кому мне пойти, чтобы мне рассказали о матери? — спросил Локи. — Какая она?
Один задумался. А потом тяжело поднялся с трона.
— Ты до крайности на неё похож, — признался он, медленно спускаясь по золотым ступенькам. Меховой плащ стелился за ним.
Локи подумалось, что, коль скоро Один облачён в мех в вечном лете Асгарда, он и правда сдаёт. И с этим придётся что-то делать, что бы там Брок ни говорил. Ну потому что не Тору же, в самом деле, доверить Девять миров!
— Я сам расскажу и покажу тебе, — пообещал Один, подойдя к Локи и кладя руку ему на плечо. — Пришла пора, внук.
========== 26. Тайны подземелья ==========
Идти оказалось недалеко — всего-то за трон. Про потайную дверцу там Локи знал, просто считал, что за ней скрыто отхожее место. Ну, чтобы Всеотцу, если прихватит, далеко и надолго не бегать.
Однако там оказалась лестница, ведущая вниз, в пахнущую стылой, старой мертвечиной темноту. Нехороший запах. Очень нехороший.
По мере спуска над ними вспыхивали огни неприятного голубовато-зелёного цвета. Так светятся грибы-поганки во влажном лесу. Света эти огни давали совсем немного, но лучше так, чем полная тьма.
Спускаться оказалось неглубоко. Всего-то сотня ступеней. Но вот то, что обнаружилось внизу…
Локи внезапно осознал, что вот это всё находится ровно под тронным залом Золотого дворца. Что это место и есть настоящее сердце Асгарда.
Он бросил быстрый взгляд на Одина, который в здешнем свете выглядел неумело поднятым покойником, и спросил, стараясь скрыть дрожь в голосе:
— Что это?
Локи повёл рукой, показывая на сотни, если не тысячи ссохшихся костяков при оружии и броне, на лежащий в самом центре огромной залы труп исполинского чёрного волка, на котором сохранился похожий на плесень мех.
Неудивительно, что здесь воняет мертвечиной. Чудо, что падалью не провонял весь центр дворца. И как же здесь, должно быть, отвратительно пахло, когда эти мертвецы были едва уложены!
Лицо Всеотца выразило самодовольство.
— Это армия Хелы и Фенрир — её ручная зверюшка. Когда я победил Хелу и уничтожил её войско, то самое, что привело под руку Асгарда все Девять миров, они легли в основание дворца как знак моей мощи.
— О-о-о… — протянул Локи со значением, думая, что Один не просто дурак, но ещё и сумасшедший.
А как ещё его назвать? Армия мертвецов под троном. Армия мертвецов, при том, что её военачальница — некромантка. Даже если Хела внезапно преисполнится кротости, это опасно и в практическом, и в магическом смысле.
И почему Один тогда не убил Хелу? Из отцовской любви? Локи едва не фыркнул. Безумцы любить не способны, а Один оказался безумен. Пережил свою мудрость, как змея переживает свой яд. И пережил едва ли не до рождения сына и внука.
Чем ещё объяснить заточение дочери, собравшей для Одина миры Иггдрасиля? Провал в воспитании наследника? Да хоть именование внука — сыном?
Локи постарался совладать с собой, изобразил лицом восхищение и почтение и принялся что-то говорить безумному деду, одновременно лихорадочно думая. Благо нужные слова сами оказывались на языке. Лицемерить и лгать Локи научился давным-давно.
Что бы ни говорил Брок, раз Один сумасшедший, а Тор — попросту дурак, разбираться с тем, что наворотил Всеотец за последнюю тысячу лет, предстоит именно Локи. Потому что втягивать в эти дела Фриггу он не станет ни за что. А Хела непредсказуема.
Под тронным залом надо выжечь всё. Чтобы не осталось ни косточки, ни шерстинки. Чтобы ни Хела, никто не смог поднять это мёртвое и неубиваемое воинство.
Локи не был некромантом, но знал теорию. Однако практиковать не собирался. Некромантией он брезговал.
Значит, жечь… Магия огня давалась Локи с той же лёгкостью, что и любой сложности иллюзии. Однако он отчего-то скрывал свои умения от всех. Огонь был его тайным оружием.
Надо будет попрактиковаться в Мидгарде — там вдоволь могильников. И посоветоваться с Броком. Может, что-то из мидгардской науки сможет помочь. Сложная задача — сжечь здесь всё так, чтобы не полыхнуло на весь дворец.
И пусть Брок спланирует всю, как он это называет, миссию. Проникновение, охрана, вот это всё.
Локи едва не улыбнулся. Оказывается, это очень окрыляет, когда ты не один. Когда тебе прикрывают спину.
Он замолчал, взглянул в лицо деду и увидел, что тот довольно улыбается.
— Я наконец-то тобой доволен, — заявил Один. — Мой внук! Ещё лет пятьсот — и ты станешь достойным советником для царя Асгарда.
Локи кивнул с улыбкой, внутренне передёргиваясь от омерзения. Советник? Трон? Ну нет!
На этом троне наживают не только геморрой, но и разжижение мозга.