Локи некоторое время молчал, осознавая мудрость царицы Асгарда. А потом вспомнил, что хотел задать ещё один вопрос.
— Матушка, я знаю, что ты не ответишь прямо, но… Баки Барнс очаровался Хелой.
— Это хорошо, — отпила чай Фригга. — Остывший он не хуже, — заметила она. — Мы с Хелой никогда не виделись и не говорили, но слуги во дворце много рассказывали о ней. Кто-то ею восхищался, кто-то боялся, кто-то даже ненавидел, но никто не любил. Никогда. Слишком она сильна.
— А Один любить не умеет… — тихо сказал Локи.
— Да, не умеет и не считает нужным учиться, — согласилась Фригга. — И коль Баки достаточно смел и отважен, чтобы любить Хелу, то пусть.
— Значит, мне придётся проложить в Хельхейм тропу для него, — вздохнул Локи. — Не отводить же его каждый раз за руку, как малыша. Да и я для них буду лишним.
— Но забывать навещать Хелу тоже не след, — заметила Фригга. — Мать она для тебя никакая, меньше даже, чем бродячая кошка для своих котят, но…
— Но она может стать хорошим союзником, потому что Всеотец не вечен, а Тор бестолков.
— Не вечен, — со вздохом согласилась Фригга, и Локи понял, что дни Одина сочтены.
========== 30. Я подарю тебе?.. ==========
Локи проложил в Хейльхейм тропу для Барнса. Показал, как по ней ходить. И тот, прихватив с собой торт «Зимняя вишня», чёрный шоколад, термос чёрного кофе без сахара и непонятно где добытый букет тёмно-красных, почти чёрных бархатистых роз, отправился на свидание.
Локи против воли подумал, что Брок цветов не оценит. И вообще непонятно, как за ним ухаживать.
Сопровождать Барнса через мост он не стал: было у него ощущение, что Хела не обрадуется. Хотя послушать, как суперсолдат её развлекает, он бы не отказался. А Барнс… Ну, как говорит Брок, «ебанутым солнце светит».
Солнца в Хельхейме не было, но Барнс, без сомнения, был ебанутым на всю голову, причём, судя по тому, что хранилось в его лохматой башке, ещё до всякой Гидры.
Фригга за Барнса не беспокоилась, при том, что относилась к нему со снисходительной нежностью, а значит, ничего с тем не случится.
— Когда пойдём с напалмом по площадям? — поинтересовался Брок, когда Локи вернулся.
— Как только Один впадёт в свой сон, — ответил Локи. — Почему в Асгарде не делают мороженого? Сливки, сахар, фруктовый сироп и лёд.
— Не ко мне вопрос, — отозвался Брок. — Но да, тут порой привычного не хватает до судорог в желудке.
— И чего не хватает тебе? — с улыбкой посмотрел на него Локи.
— Своей территории, — немедленно ответил Брок. — Я задолбался жить в казарме ещё в молодости. Привык, понимаешь, что у меня отдельное жильё, куда никто не вопрётся так запросто.
Локи улыбнулся. Теперь он знал, что подарит Броку.
— Подумай и скажи, что именно ты хочешь, — велел он. — Количество комнат и купален, размеры, обстановку, цвета. Смертные ведь делают друг другу подарки на день рождения? Я тебя одарю.
— А асы нет? — уставился на него Брок. — Хотя да… Понимаю. Слишком много лет.
— Слишком много, но всегда недостаточно, — отозвался Локи. — Как твои люди? Не скучают?
— Скучают, — вздохнул Брок. — Но я загнал их на тренировки с эйнхериями. Никогда не знаешь, как может забесоёбить незанятый боец. Кстати, ты знаешь, что в Мидгарде эйнхериями считают духов павших воинов, попавших в Вальгаллу?
Ему очень нравилось подкалывать Локи фактами из Эдд.
— Знаю, — поморщился тот.
Локи никогда не страдал кротостью и смирением, так что книги добыл и прочитал, со всеми примечаниями и комментариями. Даже не помчался после уничтожать непочтительных смертных: в нём как-то исподволь поселилось убеждение, что факты — в одну сторону, а эмоции — в другую, и что плохих фактов не бывает. Что знание ценно само по себе.
Только поэтому Локи не разгромил свои покои, читая Эдды.
— Ну так я тебе нарисую и распишу, — пообещал Брок, глубоко задумавшись. — Пойду помогу Мэй Гримхильду поймать. Надо эту тварь показать целительницам, а то что-то у неё пузо нехорошо выросло.
— Котят ждёт, вот и выросло, — усмехнулся Локи. — Она с одним из котов царицы давно сошлась. Такой крупный, рыжий.
— Но она… у неё же… — уставился на него Брок в полном изумлении.
— Матушка любит кошек, — объяснил Локи. — И о Гримхильде она позаботилась на совесть. Но кошку ей покажите — рыжий крупный кот, не было бы проблем в родах. И будь наготове.
— Ага… — похлопал ресницами Брок, явно ошарашенный тем, что стерилизованная кошка беременна.
Локи потрепал его по плечу и отправился по своим делам. В отсутствие Тора, пусть тому и нельзя было поручить ничего существенного, их стало больше. Пусть он и ненаследный принц, обязанностей у него хватало.
…А ненаследный ли?.. Ведь первенец Одина — Хела.
Поморщившись от мысли, сколько вокруг Золотого трона интриг, хлопот и тайн, Локи махнул рукой и выбросил порядок наследования из головы. Сейчас его больше заботило, как бы сплавить в Мидгард Тору в компанию четверку его подпевал и собутыльников. Понятно, что Один не даст добро, хотя в разношерстную компанию Мстителей те впишутся как родные. Но вот если намекнуть и подсказать…
Брок же тем временем отправился искать Мэй, нашёл её — и понял, что не знает, как ей сказать.
— Командир, ты чего? — встревожилась та, видя, как он мнётся, переступает с ноги на ногу, кусает губы и прячет глаза. — Что случилось? Нас выгоняют?
— А? — встрепенулся тот и выпалил: — Нет! Хильда здорова!
— Но у неё пузо! — возмутилась Мэй.
— Ну так ловим и несём к царице, — оскалился Брок в том, что, на его взгляд, должно было быть улыбкой.
— Зачем сразу к царице, если здорова? — сразу встревожилась Мэй. — Командир, не темни!
— Да беременная она, — выдохнул тот. — Царица ей обратно всё вырастила. Ну вот как ухо и хвост. А Хильда загуляла с рыжим царицыным котом. Он большой. Поэтому надо к царице, потому что котята крупные.
— Фух… — выдохнула Мэй и объявила: — Все мужики — полные ебанаты. Ты уж извини. Напугал меня.
— Ты ж боец! — уставился на неё Брок.
— Но она же моя кошечка! — как полному идиоту, разъяснила Мэй.
— Тогда пойдём ловить, — вздохнул Брок. — Погоди только, я латные перчатки надену.
========== 31. Прекрасная ==========
Хела приняла букет, и на мгновение её взгляд стал растерянным и беззащитным, но она тут же спрятала лицо в прохладные душистые лепестки, а когда снова посмотрела на Баки, невозмутимо-насмешливая мина вернулась, словно и не исчезала.
— В Асгарде не принято дарить женщинам цветов, — сообщила она. — И в воде из Гьёлль они мгновенно обратятся прахом.
— Я подумал об этом, — сказал Баки и добыл из прихваченного с собой рюкзака высокую полугалонную банку с водой, открутил крышку и поставил на пол из чёрного камня. — Это вода из местности, где они выращены. Позволь, я подрежу стебли, чтобы они дольше простояли.
Хела растерянно кивнула, глядя, как Баки сноровисто обрезал кончики стеблей, расщепил их и поставил в банку.
— Куда? — спросил он.
— Туда, наверное? — она указала на стол.
Как и вся мебель в её замке, он был чёрным. Хела творила и замок, и обстановку, пребывая в гневе, тоске и жесточайшей обиде. Она упивалась ими тысячу лет, пусть в Хельхейме и не было солнца. Но сейчас это показалось… неправильным.
Баки поставил в центре стола банку, освободив розы от тёмно-зелёной бумажной упаковки, и принялся вытаскивать из своего бездонного рюкзака… всякое. Большую коричневую коробку с чем-то сладко пахнущим, закупоренный металлический сосуд, стопку прямоугольных пластинок в разноцветных обёртках, две белые коробочки…
В черноте замка Хелы яркие цвета — даже цвет почти чёрных роз и их зелёные листья и стебли — оглушали как крик.
Из белых коробочек Баки аккуратно вынул пару чашек с блюдцами, обёрнутых тончайшей шуршащей бумагой. Освобождённые, они оказались чёрными, но с изумрудно-золотой росписью. Откуда-то достал ложечки, металлически-радужные. Открыл большую коробку — и Хела ахнула, не сдерживаясь.