Мерзкая белесая остроухая тварь с чёрными склерами и белыми зрачками, похожая на пакостную помесь крысы, нетопыря и обезьяны, пыталась пробиться к Фригге, вооружённой длинными парными кинжалами. Служанки держались из последних сил, не пуская её. Все они были ранены, но даже Эрва, оставшаяся без левой руки, не отступала.
За спиной Фригги жалась к стене Джейн Фостер, которую Локи сейчас ненавидел, как никого в целом мироздании. Малекит замахнулся и ударил, сшибая с ног сразу двух асиний, ринулся вперёд — и Локи изо всех своих немалых сил ударил его в основание черепа сразу копьём и магией.
Вскрикнула Джейн, которую Малекит, уже почти обезглавленный, достал своим чудовищным клинком. Вскипел Эфир, отыскивая нового носителя. Фригга, с ног до головы залитая чёрной кровью, вскинула руки над головой, улавливая его в ловушку своей магии. А Локи, взмахнув кинжалом, окончательно отделил голову Малекита от тела.
Джейн хрипела, истекая кровью. Та пузырилась у неё на губах, толчками выплёскивалась из смертельной раны в груди. Но спасать ей жизнь было некому: Фригга все силы тратила на то, чтобы совладать с Эфиром, её свита была изранена, а Локи звал бой — он вовсе не закончился.
Он слышал автоматные очереди и лязг клинков, вопли и рёв грома, рык Брока у дверей.
— Иди! — крикнула Фригга, заключившая чёрный дым Эфира в золотой кокон.
И Локи выскочил за дверь. Здесь справятся без него.
Брок как раз разгрыз голову последнему из тёмных альвов.
— Неси меня в бой! — возбуждённо приказал Локи, запрыгивая ему на спину, и Брок сорвался с места, как стрела с тетивы.
Они мчались вперёд сквозь огонь, дым и разрушения. Брок с лёгкостью перепрыгивал через рухнувшие колонны и провалы в полу.
Но они почти опоздали.
Большинство эйнхериев были убиты или ранены. Тор, весь в крови, в изорванном алом плаще, лежал без памяти на обломках камней, и его золотые волосы разметались по пыльному полу. Один, размахивая Гунгниром, бился над телом сына, защищая его. Ни одного из дружков Тора Локи не заметил.
Страйк, разделившись, стрелял с боковых флангов, не жалея патронов. Брок взвыл, увидев, что Роллинз сидит у стены с разрубленным до кости бедром, что Мэй кровь заливает глаза, что Лютик сплёвывает розовую пену, а Таузиг бережёт левое плечо.
Сердце Локи больно сжалось, когда он увидел Тора и Мьёльнир, бесполезной мёртвой кувалдой валявшийся возле его сломанной руки. Но для сострадания ещё настанет пора.
С боевым криком, копьём и магией, дав Броку шенкеля, Локи ринулся в бой. Он сметал альвов, как поганки, Брок отрывал им головы, но они лезли и лезли, словно обезумевшие муравьи, а от их кораблей потемнело светлеющее асгардское небо.
Локи бил в них сырой магией и огнём — сейчас не время было хранить тайны. Корабли вспыхивали, кренились и рушились вниз — в море, на город, на Радужный мост. На Всеотца он не оглядывался — тот вышел победителем из достаточного количества битв, чтобы можно было не тревожиться о нём.
Но Локи ошибся.
Чёрное копьё одного из альвов вошло Одину под подбородок и вышло из затылка. Он рухнул, не вскрикнув, как срубленный тысячелетний дуб, и весь Золотой дворец вздрогнул.
— Дед! — вскричал Локи и развернул Брока.
Он успел подхватить Гунгнир, выпавший из лишившейся сил руки, взмахнул им, но всё вокруг внезапно залила тьма. А когда она рассеялась, над телом Одина стояла Хела во всей своей ужасающей красе. Она рассмеялась так, что тёмные альвы оцепенели от страха, протянула руку — и Мьёльнир влетел в неё, преображаясь и становясь чудовищной косой с двойным лезвием.
— Мама, помоги! — взмолился Локи.
Хела потрепала Брока по окровавленной морде, улыбнулась Локи и взмахнула косой, оставлявшей за собой шлейф чёрного тумана.
— Учись, малыш, — довольно сказала она, глядя, как все вражеские корабли мгновенно рухнули вниз. — Эй, Баки, развлечёмся?
— Вместе с тобой — что угодно, прекраснейшая, — отозвался тот, скаля в улыбке белоснежные зубы на измазанном кровью и копотью лице.
========== 42. Погребение и тризна ==========
Локи, за спиной которого возвышался так и не перекинувшийся обратно в человека Брок, смотрел, как пылают плывущие ладьи с телами погибших в битве за Золотой дворец. Их было столько, что весь океан занялся огнём.
Локи сам разжёг каждую ладью и попрощался с каждым павшим воином. Незачем теперь скрывать своё умение, да и не хотелось.
В смерти лицо Всеотца обрело и покой, и мудрость. Его ладью Локи запалил первой.
Столько потерь…
А трупы тёмных альвов во главе с Малекитом, все их корабли и обломки Хела, Фригга и Локи совместными усилиями просто вышвырнули за край.
Вокруг раздавались прощальные песни. Едва затихала одна, как какая-нибудь женщина начинала следующую.
Никогда ещё на памяти Локи в Асгарде не случалось разом столько вдов и сирот.
Локи отчаянно не хотелось присутствовать на прощальной тризне — во дворце теперь было столько дел! Но не почтить павших нельзя.
Сердце горело от желания найти и покарать виновников, но по большей части они и так уже были мертвы, а недобитков отлавливала Хела. И Локи никому не пожелал бы их судьбы. Его мать была безжалостна и изобретательна.
Фригга же, не склоняя головы, хлопотала над ранеными, не делая различий между Тором и Таузигом, между Мэй и Эрвой. Все покои исцеления были заполнены, да так, как прежде не случалось.
Даже Локи приходил туда помогать, хотя его целительские навыки были не слишком развиты и довольно просты. Но рук не хватало.
К его удивлению, Фригга и Хела моментально поладили. О чём и как они говорили, Локи понятия не имел — подслушать их оказалось невозможно. Но выглядели обе хоть и озабоченными, но довольными, а на самого Локи смотрели почти с одинаковыми и совершенно непонятными выражениями прекрасных лиц.
В битве погиб Фандрал, была тяжело ранена Сиф, изрядно досталось Вольштаггу. Они встретили врага у центрального входа во дворец, и, если б не Хогун, ни Сиф, ни потерявший глаз и ухо Вольштагг не выжили бы.
Сколько-нибудь хорошим оказалось лишь то, что почти все пленники подземной темницы оказались убиты. Не придётся охранять.
Хогуна Хела забрала с собой. Она-то лучше, чем кто бы то ни было из ныне живущих, знала, кто и как приводил к покорности Девять миров. И собиралась показать всем и каждому, что нападение на Золотой дворец, смерть Одина и ранение Тора нисколько не ослабили Асгард.
А Локи предстояло восстанавливать дворец. Разрушения оказались не так велики, как мнилось поначалу, но работы было много. Несложно сложить новые стены и устремить ввысь колонны, но вот восстановить магическую защиту…
Не собираясь, подобно Всеотцу, сосредотачивать все «замки» в одном месте, Локи решил, что каждое крыло получит свою паутину заклинаний и магических ловушек, свой «замок», а уж потом можно будет создать связующие чары. Это будет сложная и тяжёлая работа, но Локи своими глазами видел, что бывает, если привязать защиту к одному-единственному артефакту.
На тризне они с матушкой и мамой сидели во главе стола. Хела заняла место Одина, Фригга осталась на своём, Локи же досталось место наследника.
Возмущающихся не было. Асы были подавлены и печальны. А Брок устроился на полу рядом с Локи, возвышаясь над столом и внимательно оглядывая всех. Время от времени Локи чесал его за ухом и угощал самыми лакомыми кусочками. Брок довольно жмурился, слизывая с ладони мясо и рыбу. У самого Локи аппетита не было совершенно.
Гери и Фреки теперь всюду сопровождали Хелу, признав её хозяйкой. Хугин и Мунин же разделились. Хугин сидел на спинке кресла Фригги, а вот Мунин выбрал Хелу.
Локи понятия не имел, как толковать подобное. Кто теперь взойдёт на трон?
Об этом судачили все и каждый, но толком никто ничего не знал. Да, Тор был объявлен наследником, но после попал в немилость. Да, Локи был коронован, но совсем ненадолго.